Если она еще не совсем выжила из ума. И за нее не распоряжаются другие. Не дряхлые.
А вот и ошибка! Чуть не расслабился при виде возраста собеседницы. А как насчет колючего блеска - в умнейших маленьких глазках? Бабка - в своем уме, бабка и не думает упускать власть из костлявых скрюченных ручек. И знает, чего хочет.
А на что Эдингем рассчитывал? Откуда возьмутся белопушистые одуванчики - в подобном гадюшнике?
- Итак, что привело вас, юноша, в обитель мира и покоя? – слабым, умирающим голоском прошелестела мать-настоятельница.
Алан насторожился. Всё - еще хуже, чем он думал, или… Или ему всё примерещилось? И это просто очень старая бабуля? Старая и больная…
- Мне нужно забрать из монастыря двух…
Кого? Карлотта – монахиня, а Эйда?
Сопляк-отцеубийца удрал. Узнать теперь не у кого…
- …сестер! – выкрутился Эдингем. - Вот разрешение лиарского лорда.
Аббатиса скрупулезно изучила острыми как илладийский кинжал глазками бумаги. Над ними трудился лучший подделыватель почерков Бертольда Ревинтера. А уж где всесильный министр достал печать точь-в-точь как у лиарского лорда - остается только дивиться.
Алан вообще чем дальше, тем сильнее удивлялся своему монсеньору. Причём даже больше, чем восхищался. Эдингем любил умных людей. И презирал чванливых дураков. Вроде большинства придворных хлыщей. Или этого Леона Таррента.
Да сколько можно печати рассматривать?! Сейчас в них глазками-иголками дырку просверлит! Алан готов поклясться – у старой карги зрение не хуже, чем у него. А притворяется полуслепой.
- Сын не может распоряжаться матерью, – наконец выдала она резолюцию.
Эдингем замер – дураку понятно, что не может. Да у него на руках и не приказ сына, а просьба. Приказ в другой бумаге – в нее старуха вцепилась сейчас. И касается он не матери, а сестры отсутствующего лорда.
А бабка сейчас еще вспомнит, что Леону нет восемнадцати. И при наличии других кровных родственников он не вправе распоряжаться даже младшими сестрами. А у Эйды Таррент есть родной дядя по матушке – барон Ив Кридель.
Алан, конечно, знал, что возразить. Дядя до сих пор не заявил о своих правах. Значит - признал право опекунства над сестрами за Леоном.
А если аббатиса пошлет за подтверждением к вышеупомянутому барону? В Тенмар! На это уйдет не один месяц.
Да и барон – темная лошадка, очень темная. И еще тот, говорят, упрямец.