Итачи обдумывал это в течение дня и решил, что использование
Шарингана в классе было идеальным решением. Студенты постоянно
меняли позиции, кто-то отвлекался, преподаватели делали заметки или
проверяли бумажки. Идеально подходит для незаметного использования
силы Шарингана.
Он выбрал момент на одном из уроков, когда все внимание учителя
было приковано к доске. Итачи слегка приоткрыл глаза, на мгновение
активировав свой трехтомный Шаринган. Его глаза загорелись алым
светом, а мир вокруг стал яснее и детальнее. Он направил свой
взгляд на Гарри, и это было так, как будто он коснулся его
взглядом, сканируя его тело и его магическую ауру.
Итачи применял свой Шаринган чрезвычайно осторожно, стараясь не
выдать ни малейшего признака того, что он использует свою силу. Он
посмотрел на мальчика и удивился. Он не увидел ничего выдающегося,
никаких магических талантов, о которых все говорят, но…
Итачи заметил две вещи. Во-первых, вокруг Гарри было
сосредоточено большое количество темной магии. Это было похоже на
тень, окутывающую его изнутри, как будто внутри мальчика что-то
было.
Во-вторых, он обнаружил слабый след защитной магии, который
окутал Гарри, как тонкая пленка. Но та защита была слабой, как
будто плавилась под давлением времени. Он был почти потушен.
«Темная магия… и почти погасшая оборона… Что это значит?» —
прошептал Итачи.
Он выключил Шаринган, и его глаза вернулись в нормальное
состояние. Полученная информация только усилила его подозрения.
Гарри Поттер оказался не таким простым, каким казался на первый
взгляд.
Пропуск времени
Первые недели в Хогвартсе были вихрем новых впечатлений и
знаний.
Для Итачи, с его острым умом и способностью к анализу, каждый
урок был как отдельная глава в новой, захватывающей книге. Но
больше всего его интересовали не сами предметы, а люди, которые их
преподавали. Каждый учитель был похож на свою собственную загадку,
и Итачи очень хотел их разгадать.
Его первым впечатлением стал урок преображения у профессора
Минервы МакГонагалл. Она была строга и требовательна, а ее методы
преподавания не допускали никакой небрежности.
Итачи, привыкший к дисциплине и точности, сразу оценил ее
подход. Он быстро овладевал превращениями предметов, удивляя всех
своей ловкостью и быстротой. Профессор МакГонагалл, казалось, была
довольна его успехами, хотя и не выражала своих чувств открыто. Ее
строгий взгляд время от времени мелькал одобрением, что было для
Итачи даже ценнее, чем похвала.