– Я усыновила его, – ответила Юкка, бросая все силы на то, чтобы выстоять под взглядом небесного. – Я люблю его, как родного.
Рэмол вновь посмотрел на Адольфа.
– И поэтому он в таком виде!? – угрожающе спросил он. – Потому что ты его любишь!?
– Я пришла к тебе, чтобы ты помог ему, – проговорила Бессмертная, цепенея от страха под взглядом Рэмола.
– И у тебя хватило совести привести его ко мне с такими словами!? Что ты наделала, Юкка!? Признавайся немедленно!
– Он пострадал, пытаясь вернуть то, что принадлежит тебе. Он едва не умер.
– Что ты хочешь этим сказать? – серафим опустил крылья, перья пригладились. Адольф слышал, что в момент ярости у хищных птиц перья словно прилипают к телу. – Что значит, «то, что принадлежит мне»?
– Один из гильдийцев украл осколок и сбежал. Адольф пытался его вернуть, но не смог.
Серафим молчал. Змей кожей ощущал, как воздух вокруг крылатого начинает звенеть от сил, недоступных ни одному смертному.
Юкка медленно опустилась на колени и склонила голову.
– Я верну его. Верну, как только найду вора, – тихо проговорила она.
Серафим опустился на ближайший стул, но крылья не позволили ему сесть из-за спинки. Чуть не упав, он пересел на табуретку.
– Как ты могла это допустить? – спросил он пустым голосом. – Отрезала от меня кусок и скормила своей гильди… Я отдал тебе свою душу, а ты продала ее. Сколько тебе заплатили за то дело? Надеюсь, достаточно?
– Я так виновата, – Юкка склонила голову, едва не плача. Адольф не мог поверить в то, что видел.
– Это был твой последний проступок, – проговорил серафим. – Ты оставишь эту жизнь и никогда, слышишь? Никогда к ней не вернешься.
Сжав зубы до боли в челюсти, Бессмертная кивнула. Для нее этот жест был равносилен смерти.
Когда она сделала это, Рэмол удовлетворенно кивнул, и перья на его крыльях распушиись.
На несколько минут в комнате повисло молчание. Вошел слуга и принес первые блюда. Не обратив никакого внимания на Бессмертную, стоящую на коленях, и на крылья одного из гостей, он пожелал всем приятного аппетита и вышел. «Лошадиная Косынка» славилась самыми учтивыми слугами. К тому же, Рэмол был здесь частым гостем: у него даже имелась своя кружка, оставшаяся еще с тех пор, как он пару сотен лет назад, разбитый о землю изгнанник с оторванными крыльями, мыл здесь полы за миску похлебки. Его молитвами «Лошадиная Косынка» стояла как новенькая вот уже триста лет.