Вся бравада плавилась как воск под её изумрудным взглядом, Эл опустил взгляд, сгорбился.
– Всё хочешь во мне что-то светлое найти… Глупая девочка, нет во мне ничего хорошего – ни совести, ни милосердия, ни сострадания. Одна грязь и кровь!
– Ах, конечно! Прости, забыла! – рассердилась она. – Ты же у нас злой мальчишка, на весь белый свет разобиженный. И тебе самому это дико нравится. Даже слушать тебя смешно! Как дитятко малое! Жаль мне тебя, Эливерт, жаль до слёз!
Её тон и слова зацепили так, что он снова вскинул глаза, переполненные ледяным гневом.
– А вот этого не надо! Жалость мне твоя не нужна! Да, я всегда сам по себе. Так жить привык, так и сдохну однажды. А по-иному всё равно ничего не выйдет! Пробовал уже. Хватит! Больше не хочу. Не могу я по-человечески!
Да, горько признавать, но ведь, в самом деле, не умеет. Смог бы научиться. Смог. Но только надо знать: ради чего…
Эл впился взглядом в её сверкающие глаза, добавил язвительно:
– Говоришь, мы теперь друзья, как одно? Враньё это! Что-то ты на шею мне не бросаешься от счастья, всё по-своему синеглазому вздыхаешь! Ясно-понятно, рыцарь, даже самый никчёмный, лучше разбойника и душегуба…
Эливерт заставил себя умолкнуть. Нет, он не стал бы забирать обратно свои слова, ведь сказал всё, как есть. Но он не хотел обидеть Настю, не хотел ссор, не хотел невольно причинить ей боль. А этот разговор неминуемо шёл к тому, что он ранит свою рыжую девочку, а потом пожалеет, что не сдержался.
Не её вина, что он оказался на краю. Она его жалеет. Спасибо и на том! Значит, лишь жалости он и достоин.
Провалиться в Бездну, но ведь хочется-то не жалости, а любви! Но любовь тебе не светит, Ворон, и это не её вина, не её…
В ворота замка въехал всадник, на мгновение отвлекая атамана от этого странного разговора. Пожалуй, пора заканчивать беседу, пока он не сломался окончательно.
– Мороки всё это, Рыжая, – не сдержал вздоха Эливерт, – бред горячечный, наваждение! И замок этот уютный, и матушка Даларда, и всё остальное. Померещилось! Нет у меня ни дома, ни матери, ни друзей, ни любви. И не будет никогда…
Дэини остыла сразу, с тревогой заглянула в глаза, сжала тонкими пальчиками его ладонь:
– Эл, да что с тобой? А где весёлый циничный повеса? Где мой неунывающий друг? Не верю, что это болезнь тебя так скрутила! Ты же сильнее всего этого, Ворон! Что за хандра? Ну, улыбнись же!