Я поступила как ужасная дочь, но назад не вернуть ни минуты.
Обратно мы ехали в полной тишине.
И только сердце гулко стучало. Бах-бах. До самой гостиницы. Я даже забыла, что мы собирались подняться на склон.
В номере Эмиль вручил мне пакеты с покупками.
– Как переоденешься, дай знать. Я буду у себя, надо сделать пару звонков.
– Хорошо.
Через пятнадцать минут я уже стояла в гостиной. Эмиль удовлетворено кивнул, разглядывая меня в новой одежде.
Когда мы вышли, на улице уже порядком стемнело, но это лишь прибавляло красоты этим живописным склонам. На них зажглось освещение, а прокат работал до самой ночи!
– Высоко не будем подниматься. Начнем учиться здесь.
Вокруг играла музыка, добавляя сказочности месту, а людей только прибавлялось. И погода была невероятной – снег уже не летел в лицо, и я безотрывно смотрела на то, как Эмиль встает на сноуборд, затем помогает мне сделать то же самое. И вот я уже проделываю свой первый маленький спуск.
– Но потом же поднимемся? – спросила я, пытаясь повторить движения и плавно съехать по снежному склону, как Эмиль.
– Конечно. Как научишься.
Я очень хотела научиться.
И будто бы назло отцу – скатиться с самой высокой горы.
И вообще сделать все ему назло. Чтобы никогда не выходить замуж за Руслана, которого даже никогда не видела.
Весь вечер я старалась быть примерной ученицей, но сосредоточиться никак не получалось – в голове то и дело всплывал наш поцелуй. Грубая хватка Эмиля. Сильные движения языка. Привкус никотина. Чужого мужчины внутри меня.
И его слова.
Никогда не перечить ему.
– Старайся чувствовать свое тело. Тогда все получится, София.
Эмиль был терпелив со мной. И давал много самостоятельности – когда я уверенно стояла на ногах, он начал оставлять меня у подножья, а сам спускался с высоких гор, показывая высший пилотаж техники.
Спускался красиво, мощно. Будто делал это всю жизнь. Ни единого промаха.
– Ты катайся, – сказала я ему после очередного мастер-класса. – Я сама справлюсь. Тут есть инструкторы, тебе вообще необязательно возиться со мной.
Брови Эмиля почти сошлись на переносице. А у меня голова еще была окутана дурманом, а губы – жаром, из-за чего я не почувствовала нависшей угрозы.
– Учить тебя буду только я, – отрезал Эмиль и неожиданно добавил, – всему.
Эмиль сдержал свое слово – весь оставшийся вечер он нянчился со мной, обучая невероятным движениям. По возвращении в гостиницу, когда уже совсем стемнело, я поняла, что не безнадежна.