– Так это правда? – спросил он пытливо, с самым серьезным лицом, дыша так часто, словно я оторвала его от сдачи нормативов по бегу.
– Что правда? – испугалась я, вжимаясь в стену и совсем не понимая, что ему опять не понравилось.
– То, что ты в девчачьей тетрадке написала, – теряя терпение, пояснил Градов.
Я там много на что давала ответы, и анкету не одну заполняла, но всё же догадалась, какую именно запись он мог увидеть. Надеясь на обратное, решила уточнить. Кажется, чуть дальше по коридору мелькнул Максим. Мы с ним уже два дня не общались после того, как он при своих друзьях отправил меня домой, позволив им говорить про меня гадости. Значит, помощи от него ждать не стоит.
– О чем ты, Градов?
– Что любишь меня, правда? – спросил он твёрдо, всё с той же пытливостью вглядываясь в моё лицо.
Кажется, за одно мгновение я успела и покраснеть, и побледнеть. Из жара в холод и обратно. Стыд, страх, смущение… Я перепугалась так сильно, что стала болтать совсем не то, что планировала. Как там говорят? Лучшая защита – нападение. Вот я и попыталась.
– Ты совсем свихнулся? Умом тронулся? Да разве тебя можно полюбить? Никто добровольно этого не сделает, будь уверен. Я эту ерунду написала так, посмеяться, как ты всегда смеёшься надо мной. Понравилась шутка? – болтала я, задыхаясь, чувствуя, что это перебор.
Я же тогда не была такой злой. Градов бесил, раздражал, но не до такой степени. Это потом он стал откровенно издеваться, а тогда я эти вещи, что сказала, просто из воздуха взяла. Где-то слышала, где-то читала. И выдала.
Его лицо переменилось, из ошарашенного мгновенно стало злым. Мне захотелось подлезть под его руку и сбежать.
– Так вот ты какая, значит. Что ж. Шутка удалась, – ответил Дима, оттолкнулся от стены и молча ушел в зал. Не оглядываясь.
Я еле удержалась на ногах. Глядела ему в спину и не ощущала никакого удовольствия от того, что наболтала. Только жгучий стыд и чувство утраты чего-то значимого.
Я тогда сильно переживала из-за этого.
А потом, как с цепи сорвался Дроздов. И Градов не отставал. Скучать не приходилось, поэтому я редко вспоминала об этом случае. Кто ж знал.
***
После разговора с Градовым в голове возникла ещё большая путаница. И в то же время кое-что прояснилось. Если я поняла верно, я была ему симпатична, и он обрадовался признанию. Но, получив от меня совсем не тот ответ, на который рассчитывал, решил вдруг, что я притворяюсь кем-то другим, тогда как настоящая я та, что придумала играть чужими чувствами. Это, конечно, если я правильно его поняла и сделала нужные выводы.