3. Глава 3
Хельга
Утро началось с того, что я услышала шелест и негромкий голос:
- Гномка! Гномка в эльфийском доме! Вот так дела!
Открыв глаза, я обнаружила, что за окном сереет рассвет, а на ковре перед моей кроватью сидит некто, похожий на кота – серый, пушистый, с круглыми золотыми глазами и широкой пастью. Домовой! Гномы не заводят домовых для уборки, так что я никогда их не видела, только читала в книгах.
- Гномка! – повторил домовой. – А ну, держи ответ: ты чего это тут делаешь? Ты откуда это тут такая завелась?
- Ух ты, домовой! – обрадовалась я. Он был такой жирненький, с такой лоснящейся шерстью, что устоять было невозможно: я схватила его, как нашего домашнего кота, и принялась тискать и гладить.
- Ну тебя! Хватит! Перестань! – домовой извивался в моих руках, но было видно, что он не против ласканий и чесаний. – Ладно, пузо еще почеши. И уши не трогай, укушу!
- Ладно, - сказала я, оставив уши в покое. – Что ж ты хороший такой! Ты здесь живешь?
- Живу, - решив, что с него довольно объятий, домовой вывернулся у меня из рук и сел на одеяле. – А ты кто такая?
- Я Хельга Густавсдоттир, - представилась я. – Помощница господина Анарена.
Домовой принюхался и спросил:
- Так это ты давеча мясо в духовке запекала?
- Я. Сейчас пойду завтрак готовить, яичницу с колбасками и овощами. Будешь?
Домовой довольно мурлыкнул и растянулся на одеяле кверху пушистым брюшком.
- Буду, все буду. Чудеса, конечно, творятся: эльф впустил в дом гномку, а она ничего не сломала в радость древней дружбы.
- Чудеса, - согласилась я и вынырнула из-под одеяла. Рассиживаться нечего: надо готовить завтрак, потом делать дела, которые для меня подготовит Анарен, а там и до обеда недалеко. – То ли еще будет!
- Это точно, - согласился домовой, скатился с кровати и исчез.
Приведя себя в порядок и переодевшись в темно-синее платье с вышитым воротником, я спустилась на первый этаж. Дом еще спал – да и вся улица спала, выглянув в окно, я не увидела ни единого огонька в соседних домах. Выходной день – сегодня все будут валяться в кровати до обеда. Осень самое сонное время – и самое книжное!
Надо же, этот эльф не смеется и не издевается над тем, что я пишу книги. Я не переставала этому удивляться после всех дразнилок, которыми меня щедро осыпали брат и сестры, и всей ругани, которую мать с отцом выливали мне на голову. И теперь можно сидеть над тетрадью и не бояться, что кто-то подбежит, выхватит ее и издевательски зачтет: