— Почему не убила меня ночью? — спросил я, резко поворачиваясь к Альдэ. Она непонимающе посмотрела на меня. Я вытянула из-за пазухи потерянный нож. — Я нашёл его возле покрывал.
Она моргнула.
— Я забыла, — сказала дикарка тихо, и я расхохотался, отпуская её на волю и одновременно отбирая копье, которым она, как оказалось, владела весьма ловко.
Первый раунд остался за ней, и мне это не нравилось. Будь я у себя дома, каменный каземат и плети быстро решили бы дело. Но здесь у меня была лишь магия и тонкие стены шатра. А ещё у меня оставалось очень мало времени до того, как отправиться в новое патрулирование. Я приказал пленнице взять доспех и отнести в шатёр. Дикарка подчинилась. Кажется, даже обрадовалась. Напоследок пригвоздив взглядом пятерку солдат, которые пытались посягнуть на мой трофей, я отправился следом.
В шатре я усадил свою дикарку на покрывала и подлечил ей отвратительный синяк на скуле, который расцвёл на её лице с утра. Она не сопротивлялась. Даже тянулась к моим рукам.
— Всё, — я в последний раз провёл пальцами по коже, не желая их убирать. — Ты умеешь обращаться с животными?
Альдэ кивнула.
— Будешь следить за моей виверной. Её нужно чистить каждый день и давать ей дичь — только не забывай освежевать! Иначе Вернель не станет есть! А чтобы тебе больше не хотелось сбежать… — я достал из складок между одеялами ларец и открыл его, удерживая крышку так, чтобы Альдэ не увидела содержимое раньше времени. Извлёк оттуда гибкую серебряную полоску с замком в виде сокола и быстрее, чем мой трофей успел шевельнуться, защёлкнул у неё на шее.
Она тут же схватилась за горло и закашлялась. Я мысленно слегка растянул ошейник.
— Так?
Глаза дикарки сверкали обидой и непониманием.
— Где бы ты ни была, если я прикажу… — я опустил веки, подтверждая сказанное мысленным приказом.
Альдэ вскрикнула. Открыв глаза, я увидел, что её кожа рядом с ошейником слегка дымится, и опустил руки ей на горло, снимая боль.
— Если я прикажу, ты умрёшь.
Альдэ
«Зачем?» — билось в груди. Я не сопротивлялась. Да и как я могла? Этот лунный принял меня в клан, я присягнула ему на верность, приняла его закон. Да и до того я была согласна… Почти согласна… Почти на все… Теперь у меня был клан. Маленький, состоявший всего из одного эльфа, но от этого на душе становилось тепло. Причем, если тепло там, в далёкой стране, о которой я мечтала, отправляясь в путь, про которую думала, что там все эльфы живут счастливо, было призрачным, то тепло здесь, то тепло, которое дарил мне Койгреах — было живым и настоящим. Только на каждом шагу оно превращалось в обжигающее пламя.