— Ты можешь осмотреть лагерь, — сказал Койгреах, вставая, — но в этом нет смысла, через два дня мы снимемся.
— И что потом? — мрачно спросила я. А кто бы на моём месте радовался металлическому ошейнику с подогревом?
— Потом мы снова пойдём вдоль границы. Пока через неделю не доберёмся до такого же лагеря.
— Бессмысленно. Ради чего? Чтобы поймать ещё несколько несчастных?
— Вроде того, — злая улыбка заиграла на губах Койгреах. — Я буду рад, если мы прекратим ходить туда-сюда. Но пока такого варианта нет.
Он помолчал, а затем добавил.
— Твой народ тоже кочует. Ты должна была привыкнуть.
— Мой народ кочует, когда того требует природа. Сейчас природа настойчиво говорит — пора найти укрытие в пещерах и переждать зиму.
— Точно, — Вельд отвернулся. — Но мой брат требует другого. Ладно, — он встал, — оставайся здесь или уходи, но к закату ты должен быть в моём шатре, иначе испытаешь боль.
Я воспользовалась его предложением и остаток дня провела, изучая окрестности.
Жизнь в лагере шла своим чередом.
Кто-то ухаживал за конём, кто-то чистил меч или шлем. Один измученный эльф перевязывал белой лентой ссадины на стоптанных ногах, другой смазывал обнажённое тело кунжутным маслом. Кто-то латал ботинки или пришивал подошвы к сапогам, кто-то чинил одежду или писал письмо домой. Несколько эльфов, собравшись в кучу, играли в кости прямо на траве и сплетничали, то и дело поминая незнакомые имена.
— Говорят, скоро нас назначат сопровождать караван, уходящий на восток, — услышала я голос одного, но дослушивать не стала.
Меня не столько интересовали солдаты, сколько животные и погодные знаки. Скоро должны были начаться заморозки. А потом подкатит веселый Йоль… Празднуют ли его Дети Луны?.. На глаза пограничникам я почти не попадалась, но те, кто встречал меня, обходили по широкому кругу, будто прокажённую, только завидев ошейник. К такому обращению я давно привыкла и не слишком удивлялась. К закату, как и приказал Вельд, я вернулась. Койгреах сидел на одном из сундуков, широко расставив ноги, на его предплечье устроился серый сокол. Оба были мрачны.
— Раздевайся, — бросил он, едва я показалась на пороге. Я замерла, как вкопанная. Такое не приказывают. В этом я была твёрдо уверена. О таком можно лишь просить.
Пока я открывала и закрывала рот, Вельд шагнул к насесту и ссадил сокола на него.