— Но ведь это прекрасно, если женихов много, ты можешь выбрать из наиболее достойных и титулованных, — заметил Михаил, и тихо добавил: — Хотя лучше бы она сама, по сердцу выбирала.
Но Алексей не услышал его последней фразы и нервно добавил.
— Не выдержал я этого. И запретил ей ездить на балы до именин. Так она мне все уши прожужжала. Она же у меня знаешь, какая своенравная.
— Неужели? — удивился Чернышев, так и не спуская своего взора с Наташи, которая в этот миг весело смеялась, кружа нужные па во время танца. Михаил отчетливо заметил, что его заинтересованность девушкой стала какой-то странной, и он ни в какую не хотел выпускать ее из поля своего зрения. — По ней не скажешь. По-моему, она, как и в детстве веселая и игривая.
— Это когда все по-ейному делается. А как не по душе ей что-то, так она может и ножкой топнуть, уж поверь, — Алексей чуть помолчал и, внимательно посмотрев на друга, спросил: — Какими судьбами ты в Москве?
— Одно дело здесь разрешить надобно, — уклончиво ответил Михаил.
— И где ты остановился?
— Пока в гостинице.
— Ну дак, к нам давай переезжай. У нас места много, поживешь, — предложил Огарёв.
— Я думаю, не стоит. Не хочу вас стеснять.
— Не говори глупостей. Я только рад буду.
— К тому же я ненадолго в Москву. Может на неделю-две. Как только дела улажу, сразу обратно в столицу.
— Понимаю, — кивнул Огарёв.
.
В самый разгар бала, около десяти вечера, Чернышев покинул душную гостиную залу и направился наверх по боковой лестнице, которая находилась в другой части дома. Почти весь вечер он провел в дальнем углу огромного зала у камина, выжидая нужного момента. Момента, когда его исчезновение не будет заметно. Сейчас большая часть гостей танцевала в бальной зале, остальные приглашенные сидели за столами в парадной столовой, поглощая обильный ужин с разнообразными блюдами и вкушая изысканные дорогие вина.
Внутреннее чутье подсказывало Михаилу, что тиара, скорее всего, находится в комнате покойной жены Огарёва. Оттого помня, куда идти он быстро преодолел коридор и остановился у нужной двери. Запертый замок ему не составило труда отпереть, так как, просветив его взором, он определил, куда следует повернуть язычки. Вставив в щель тонкую спицу, он бесшумно открыл его. В коридоре не было ни души, и Чернышев медленно вошел внутрь и осмотрелся.