Благовония страшно дорогие. Своровать? Ага! Мало того, что на
одной руке у меня теперь безобразный шрам, не хватало еще, чтобы
вторую руку отрубили!
И я тащусь к лекарше. Служанок пользует старуха, смахивающая на
шаманку, вся обвешанная пучками вонючих трав и подозрительными
амулетами. Небось, от сглаза. В то время как благородных дам лечат
исключительно мужчины, потому что женщины звания императорского
врачевателя недостойны.
В дверях невольно принюхиваюсь. Мы с лекаршей уже хорошо
знакомы.
— Как твоя рука, Мэй Ли? — спрашивает эта добрая женщина. —
Болит?
— Почти уже нет. Мне бы травки, госпожа.
— У тебя еще что-то болит?
— Типа да. Мне неловко об этом сказать.
— Ты что, беременна?! Хочешь выкинуть?!
— Упаси Господь! В смысле, я не беременна. От кого? Вокруг одни
евнухи.
— И то, правда, — но взгляд у нее все равно подозрительный.
Я вновь принюхиваюсь. Какой знакомый запах! Будучи студенткой, я
покуривала. Потом бросила, но когда выпью, так и тянет затянуться
сигареткой. Хотя это очень плохо, курить.
— А чего это у вас там, — киваю под стол.
— Тс-с-с… — испуганно говорит лекарша.
Табак здесь что, прячут?!
Напрягаю память. Массового выращивать его в Китае, кажись, стали
только в шестнадцатом веке. А завезли португальцы. Но китайцы долго
не знали, что с ним делать, было много отравлений. И в семнадцатом
веке один из императоров династии Мин издал указ, где запрещал
табак под страхом смертной казни.
Случилось это гораздо позже. Я сейчас по моим прикидкам уж точно
до Романовых, если проводить исторические параллели с моей родиной.
Либо опричнина, либо смута.
У нас опричники, у них парчовые халаты. Разница небольшая. Хрен
редьки не слаще. Невольно вздыхаю.
— Полезная травка? — киваю на табак.
— Замечательно лечит лихорадку, — нехотя говорит лекарша. — Но в
то же время дурманит голову. Ты молчи, что она у меня есть,
слышишь?
— А почему?
— Его недавно франки привезли, — нехотя говорит она. — Я и
прикупила. Сказали лекарство из-за моря. Его величество поначалу их
в столицу допустил, франков-то, а потом разозлился и выгнал. А
всякую торговлю с ними запретил. Они саженцы золотого яблока хотели
украсть.
— Вот подлые! — с чувством говорю я.
Франки — это португальцы, а золотые яблоки — апельсины, которые
на самом деле гибрид мандарина с помело. И вывели их в Китае.
Видать, сразу умыкнуть апельсины в матушку-Европу не удалось. А
китайцам взамен табак втюхать.