А я свою, видимо, нет. Но, если ты делал предложение такими же
словами и таким же тоном, как рассказываешь теперь, неудивительно,
что Настенька тебя не полюбила, а после смерти отца, похоже, и
вовсе возненавидела. Купил себе жену-украшение, завалил
драгоценностями и решил, что этого ей должно хватить для полного
счастья! Как он тогда сказал? Снисходительность к капризам, модные
шляпки и драгоценности — чего еще вам нужно?
— Что ж, простите, что разочаровала вас.
Я взяла из его рук вычищенный пистолет и потянулась к
пороховнице. Виктор остановил меня, накрыв мою руку своей.
— Не заряжайте его. Мне будет очень неприятно знать что женщина,
которой я обещал защиту, спит рядом с заряженным пистолетом.
Ставить сигналки во дворе сегодня не стоит, раз там будут бродить
сторожа, но уж охранку на дверь и окна вашей спальни я поставить в
состоянии. Хотя я все равно не понимаю, неужели кто-то
действительно разыскивает мифический клад?
— Отец в него верил.
— Не хочу говорить плохо о вашем отце, вы любили его. Но под
конец жизни…
Под конец жизни у алкоголиков могут появляться самые
разнообразные идеи. У нервной системы огромный запас прочности, но
и ее нельзя травить бесконечно.
Я заколебалась. С одной стороны, я по-прежнему чувствовала себя
ужасно глупо, возясь с пистолетами по два раза на дню. С другой…
Могу ли я ему верить? Сейчас, когда Виктор говорил спокойно, не
пытаясь меня поддеть, а словно бы жалея о несбывшемся, он казался
искренним. Но кто знает, что у него на уме?
С другой стороны, хотел бы от меня избавиться радикально — не
стал бы погреб заполнять или вон подтвердил бы версию доктора.
— А эта ваша «охранка»… безопасна для посторонних?
— Ее для того и ставят, чтобы как минимум оглушить
посторонних.
— Тогда мне придется отказаться. Марья может зайти в мою
спальню. Дуня. Не говоря уж о коте.
— Какие ж они посторонние? — Виктор улыбнулся. — Попросите у них
по волосу, дайте свой и шерстинку кота. И заклинание их запомнит.
Правда, только до утра. Если хотите, могу сделать так, чтобы оно
даже меня не пустило.
— Хочу.
Лицо Виктора опять стало непроницаемым. А какого ответа он ждал
после всего? И если он снова заговорит о супружеском долге, вылетит
из дома, и плевать на последствия.
Но он только невесело усмехнулся.
— Давайте волос. У остальных обитателей дома я сам возьму.