«Опасность прошла, идиот. Кушай и не отвлекай».
По крайней мере, так я интерпретировал смысловое значение его
воя. Ладно, к чёрту вас всех, я ухожу, мне жизнь дороже дружного
коллектива!..
Гремит взрыв, вверх взлетают осколки одной из дымовых труб.
Неугасимое пламя потоком рвётся наружу, изнутри меня. Надо мной,
вокруг меня чёрное маслянистое облако дыма. Смрад в воздухе…
Тошнотворно пахнет палёным мясом. Воздуха не хватает сколько бы я
не вдыхал, а по краям зрениям распространяется темнота.
Нагрянула тьма.
Я спал и видел сны. В одном сне мой дядя жарил из газовой
горелки овечью голову, отчего поразительно сильно разило горелой
плотью — настолько сильно, что живот бунтует и тянет блевать. Зачем
он это делает? Увы, знание причины утрачено. В другом сне на
корабле копошатся сотни людей в чёрной военной униформе, с
противогазами на лицах. Их корабль сильно пострадал, и они
бесстрастно приваривают автогеном заплатки.
Я стою спиной к бездонной пропасти. Это провал в пространстве,
уходящий в бесконечность и вызывающий первобытный ужас. Эта
пропасть настолько голодна и алчна, что сам свет поглощается
бездной. Наверно, так выглядят чёрные дыры. Оттуда раздаются
голосы, они шепчут про чайные клиперы, про торпедные веера, про
азимутальное наведение, про зенитные орудия, проклинают
самолёты-дешёвки, манят возможностью отомстить всем, бормочят о
корабле, на который я смотрю.
— Эсминец…
— Паровая машина…
— Два пулемёта…
— Торпедный аппарат…
— Тяжёлое орудие…
— Умирает…
— Живёт…
— Пока что…
Хор голосов почти что интимно шепчет на уши подробности про
корабль. Я узнаю, что две котельные из трёх взорвались, что огонь
от взрыва фугасных снарядов к одному из пулемётов вызвал пожар, что
огонь, пожирающий внутренности корабля, перекинулся на всё, что
принципиально может гореть.
Я узнаю самого себя в этом корабле, доживающем свои последние
минуты.
Словно сомнамбула, я переставляю шаткие ноги, сходя с пирса на
корабль; пирс позади истаивает. Встреченные люди в чёрных кителях
молча вскидывают руки к сердцу, едва завидев меня. В алых линзах их
противогазов есть лишь жажда угодить, желание повиноваться. Хор
шепчущих голосов за моей спиной одобряет их поведение. Почётный
эскорт проводит меня по горящим коридорам к последней уцелевшей
котельной. Они остаются у входа, я же иду дальше, найдя вместо
котла огромное сердце висящее на цепях, а к нему ведут
металлические паропроводы, что безжалостно врезаются в кровоточащую
плоть. Некоторые пробиты, и я вижу алый пар, что струится из них.
Кровь в газовом состоянии.