Я проследил за ее взглядом и увидел на сверкающей морской глади
парус. В лучах закатного солнца он казался красным.
Ну, надо же!
Я прошел знакомой тропинкой вдоль берега. В парке быстро
темнело. На скамейке возле моей калитки сидели две смутные
тени.
Тени таинственно двигались в вечернем сумраке. Я уловил обрывки
тихого разговора. Покачав головой, я вышел на освещенную фонарями
парковую дорожку.
— Александр Васильевич, это вы? — нерешительно спросила одна из
теней.
— Игнат? — радостно окликнул я. — Иди к калитке, сейчас я тебя
впущу. А с кем ты там?
— Это я, Александр Васильевич, — отозвалась вторая тень.
Я узнал голос садовника Люцерна.
— Доброго вечера, господин Люцерн, — поздоровался я, отпирая
калитку.
— И вам доброго вечера, — кивнул садовник, не снимая шляпы.
В тени под широкими полями шляпы сверкнули желтым светом его
глаза. И тут же снова погасли.
— Ты давно ждешь? — спросил я Игната. — Голоден?
— Не до еды мне, Александр Васильевич, — виновато улыбнулся
Игнат.
Его седые волосы, похожие на пух одуванчика серебром отливали в
свете паркового фонаря.
— А к вам Юрий Николаевич приходил, — сказал он.
— Какой Юрий Николаевич? — удивился я.
— Горчаков.
— Вот как? И чего он хотел?
— Мы с господином Люцерном его заметили. Вот здесь, на скамейке
сидели, а Юрий Николаевич со стороны реки подошел. Обошел вокруг
вашего сада, а потом собрался в калитку постучать. А как я с ним
поздоровался, так он и передумал. Сказал, что ошибся, и быстро
ушел.
— Не думаю, что юноша ошибся, — мягко сказал Люцерн, и его глаза
снова хищно блеснули. — Он очень внимательно осматривал дом.
— Давно это было? — спросил я.
— Примерно с час назад, еще до темноты.
Интересно, как Юрий Горчаков узнал мой адрес? Скорее всего,
спросил в канцелярии лицея. Княжескому отпрыску легко могли дать
такую информацию.
Я задумался, не послать ли Юрию зов? Но решил, что лучше будет
поговорить с ним при личной встрече. Тогда я смогу увидеть
выражение его лица.
Рядом со скамейкой я заметил большой клетчатый чемодан.
— Твои вещи? — спросил я Игната.
— Мои, — виновато кивнул служитель.
Значит, директор лицея все же выгнал старика. И жилье старый
служитель не нашел, иначе оставил бы чемодан там.
— Не беспокойтесь, Александр Васильевич, — угадав мои мысли,
сказал Люцерн. — Игнат у меня в сторожке переночует, не
стеснит.