Ментальный дар позволял ему чувствовать состояние
собеседника.
— У вас есть свои деньги? — поинтересовался я.
Юрий поджал губы.
— Есть.
— Вы тоже думаете, что Ивана лишили дара?
— Нет, — ответил Юрий. — Я уверен, что это просто несчастный
случай. И хочу, чтобы вы подтвердили это моему отцу.
— А почему вы так считаете? — спросил я.
Это было очень забавно — расспрашивать подозреваемого. Мне
нравилось. Но не настолько, чтобы согласиться на предложение Зотова
и пойти работать в Тайную службу.
— Я просто так думаю, — упрямо ответил Юрий. — Какой менталист
мог ему навредить? Зачем? Иван совершенно безобиден. Он хотел
лечить людей, вот и все.
Страха я в нем не почувствовал и про себя удивился. Кажется,
Юрий был уверен, что никакого менталиста мы с Зотовым не найдем.
Неужели он ни к кому не обращался?
— Вы были в хороших отношениях с братом? — спросил я.
— Нет, — неохотно признал Юрий. — Не всегда.
— А почему?
— Неужели вы не понимаете?
Юрий нетерпеливо взмахнул рукой.
— Он бастард. Позор для моего отца. Ну, я так думал раньше.
— А теперь? — улыбнулся я.
— А теперь я понял, что Иван-то ни в чем не виноват. Это отец
ошибся в молодости, вот и все.
Юрий понизил голос. И даже оглянулся, чтобы убедиться, что отец
его не слышит.
— Разумно, — кивнул я.
— Я просил отца признать Ивана, взять его в наш род.
— Очень благородно с вашей стороны, Юрий Николаевич, — улыбнулся
я.
Этот благородный Юрий Николаевич врал как сивый мерин. Я видел в
его глазах страх, а не сочувствие к брату.
Но ничего такого я говорить Горчакову не стал. Воспитание, что
поделать. Кроме того, если Юрий поймет, что я его подозреваю, то
говорить со мной он точно не станет. Пусть уж лучше врет — глядишь,
однажды и заврется.
— Спасибо за откровенность, Юрий Николаевич, — сказал я. —
Идемте. Терпение вашего отца, кажется, на пределе.
Князь Николай Андреевич Горчаков, и в самом деле, чуть не
подпрыгивал от возмущения. Да и Зотов нетерпеливо расхаживал по
парковой дорожке, заложив руки за спину.
— Не хочу вас огорчать, — сказал я князю. — Но забрать Ивана из
госпиталя вы не сможете.
Горчаков выпучил глаза от возмущения.
— Это еще почему? Он мой сын!
— Официально вы его не признали. К тому же, Иван
совершеннолетний. И сам решил остаться в госпитале.
— Глупости! Я поговорю с ним.
— Полиция вас не пустит, — вмешался Зотов. — По моему
приказу.