— Сергей, пожалуйста, — посмотрела я в его глаза. — Я не стою всего этого…
— Ты стоишь больше. И этот, — он указал взглядом на мою шею, на которой горели отметины Дарьяра, — знает об этом.
Он выпустил, развернулся и вышел. А у меня подогнулись колени, и я опустилась на пол, распластавшись по нему звездой.
2. Глава 2
Я знал, что она сбежит. Эта ведьма будет бегать до тех пор, пока не закрою все двери, но и после этого будет биться в них до крови. Так всегда было — я оставлял свои двери и окна для нее открытыми с того самого дня, как она появилась у меня на пороге впервые…
Это было осенью пять лет назад. Я помню, потому что холодный воздух каждое утро будто пытался вынуть и выстудить легкие, когда я выходил курить на крыльцо. А ведь была еще не зима… Но тело тогда сдавало. Множественные ранения и рваные раны затягивались медленно, потому что мне тогда не очень хотелось жить. И ведьму, заблудившуюся в лесу, я тем более не хотел видеть. Но она не спросила.
Я помню этот ее взгляд из-под рыжих бровей. Она подошла к самому крыльцу и долго смотрела мне в глаза. А я — в ее. Только сигаретой периодами затягивался и выдыхал едкий дым, размывающий ненадолго ее черты.
— Странный ты, — наконец, усмехнулась она и облизала губы. — Тут обычно не живет никто…
— Это я-то странный? — усмехнулся я глухо и хрипло, а по сути — безжизненно.
И она это поняла — уверен, почувствовала слабость. В другое время я бы прогнал ее. А может, убил бы. Но теперь мне стало безразлично. А ведьма была забавной. И я нашел странное удовольствие просто наблюдать за ней — хоть какое-то оживление в унылом буром пейзаже. Зачем вообще подкралась?
— Я за тобой вчера смотрела, — тихо сообщила она.
А я даже не заметил. Совсем нюх потерял.
— Ты меня поймала, — выбросил я окурок и посмотрел на нее хмуро. — Что тебе надо?
— Я не знаю.
И настолько искренне это прозвучало, что и я перестал что-либо понимать. Оглядел ее с ног до головы. Юная. Очень. А еще зверь мой полудохлый вдруг ожил и заинтересовался девчонкой в джинсах и темно-синей курточке. Волосы ее были распущены и беспорядочными волнами падали на дешевую промокшую насквозь болоньевую ткань. Девчонка продрогла и не дрожала только выдохе.
— Заходи, — приказал я и кивнул на дом.
И все. Она зашла и осталась, перевернув мой мир. Потому что все это было странно — я и она. Мы — два враждующих мира в одной тихой, залитой промозглой утренней мутью гостиной. И мне стало интересно, как это вообще возможно. А мне давно уже ничто не было интересно. Я зализывал раны в глуши. А она сняла куртку, развесила ее перед камином на стуле и трогательно шмыгнула носом.