— Метки дикого сойдут, а я смирюсь. Я понимаю, что ты спасалась, и готов это простить.
— А я не готова, — вздернула я нос.
— Что? — усмехнулся он.
— То, — кивнула я в сторону отделения. — Ты какого лешего устроил этот спектакль в кабинете Горького? Хочешь, чтобы все узнали, что твою избранную трахнули на задании? Думаешь, я приползу к тебе от безысходности — униженная начальством и семьей?! То есть как мужик и альфа-самец ты уже ничего для меня не стоишь? — Пока я говорила, Яворский сжимал мои запястья все сильней. — Мне больно!
— Приползешь, Рома. Я сделаю так, что ты никому не будешь нужна, — прорычал он, рывком отпустил мои руки и направился прочь, а я, ошарашенная, осталась хватать воздух.
Что ни говори, Дарьяр спас меня не только от смерти, но еще и от жизни с этим сукиным сыном. Оглушенная словами Сергея, я уселась на мотоцикл и еще долго пялилась на руль, пытаясь прийти в себя. За всеми мыслями жужжала назойливо самая незначительная — отец меня сегодня ждет. Чтобы что? Запрятать еще дальше? Наверняка.
Но рука уже тянулась к мобильному, а солнечное сплетение привычно стянуло в узел — чтобы стало меньше, тверже и менее уязвимое для предстоящего разговора.
— Ну и что ты мне звонишь? — даже не поприветствовал меня отец. — Я же сказал, что жду. Сергей не передал?
— Сергей? — еле слышно переспросила я, но не потому что оробела.
Наоборот. Я все хотела войти в эту дверь, которую он давно захлопнул. А теперь захотелось развернуться и забыть о ней. Пусть подавится.
— Сергей Яворский, знаешь такого? — Отец снова общался на бегу. Его голос то затихал, то становился громче. Остановиться и поговорить со мной нормально у него не было времени. — Он был у меня с утра.
— Мне, наверное, неинтересно… — И я, наконец, завела мотор.
— Да нет, Ромалия, тебе должно быть интересно. Ты снова была у этого оборотня в лесу. — Это был не вопрос. — Зачем?
— Соскучилась, наверное… — Хотелось говорить с ним по-взрослому, с силой и уверенностью, только вот слова слетели с языка и сразу будто обуглились и осыпались горячим пеплом мне на руку. Я даже ладонью тряхнула, отгоняя это ощущение.
— Очень смешно, — напряженно выдавил отец. — Нет, я не питаю иллюзии, и кого-то, более достойного для тебя…
Я отбила звонок и вздохнула. Пожалею же об этом. Люблю же его все равно. Но выносить больше не могу. И откуда-то знаю — имею право.