— А как там Тюленев со второй статьей?
— Готова. Выйдет через два дня. Там будет про их особые
отношения с военной приемкой. С фамилиями, датами и суммами.
Мышкин присвистнул:
— Это их добьет. Особенно сейчас, когда они сами привлекли
внимание к вопросам качества.
Я налил себе чаю из дымящегося самовара:
— Знаете, что самое интересное? Они так увлеклись нашей «липой»
с бракованной продукцией, что совершенно забыли проверить документы
военной приемки. А там... — я усмехнулся. — Там настоящие акты, не
подделка. И цифры в них говорят сами за себя.
За окном громыхнул гудок. Последний на сегодня - скоро полночь.
А завтра... Завтра начнется новый акт этой пьесы.
***
Редакционное кафе «Журналист» на Тверской встретило Тюленева
привычным запахом щей и папиросного дыма. В углу тихо шипел
радиоприемник, передавая последние новости.
Казаков ждал за дальним столиком. Безупречный костюм-тройка,
золотой перстень на холеном пальце, чуть снисходительная
улыбка:
— Присаживайтесь, Сергей Николаевич. Кофе? Или, может быть,
коньяк?
— Благодарю, я недолго, — Тюленев остался стоять. За соседним
столиком он заметил двух неприметных людей, слишком внимательно
изучающих меню.
— Напрасно спешите, — Казаков жестом фокусника извлек конверт. —
У меня есть интересное предложение. Скажем... две тысячи сейчас и
еще три после выхода опровержения.
— Опровержения чего? — Тюленев чуть прищурился. — Все факты в
статье проверены.
— Бросьте, — Казаков поморщился. — Все мы понимаем, как делаются
такие материалы. Назовите свою цену.
— Моя цена — правда, Игорь Петрович. И она не продается.
Улыбка Казакова стала жестче:
— Зря вы так. Очень зря. С нами лучше не ссориться, а
дружить.
Тюленев застыл на месте, пристально разглядывая собеседника.
— Это угроза?
— Что вы, простая забота о вашей безопасности, — Казаков спрятал
конверт и поднялся из-за стола. — Подумайте до вечера. Телефон вы
знаете.
Домой Тюленев возвращался за полночь. В редакции задержали, где
он правил гранки завтрашней статьи. В конце Хлебного переулка
фонари не горели.
Шаги он услышал, когда до подъезда оставалось метров двадцать.
Двое, крепкие, в кепках, надвинутых на глаза.
— Закурить не найдется? — прохрипел один, заходя слева.
— Не курю, — Тюленев крепче сжал портфель. Там была верстка
завтрашней статьи, единственный экземпляр.