– Не уверена, меня сестра ждёт, – отозвалась она.
– Совсем чудесно! – расплылся в широкой улыбке собеседник, – А
вы к нам надолго? – и, не давая ей ответить, добавил, – А как вас
зовут? А то мне неудобно с вами разговаривать.
– Анна, – ответила она на последний вопрос, – а на счет времени
пребывания, не знаю. Или у вас как в Америке, надо подать бумагу о
сроке пребывания и цели визита?
– Нет, нет! – пылая праведным возмущением, заверил её
провожатый, – Никто, ничего у вас не спросит, и декларацию
заполнять тоже не надо! Ну, кому интересны ваши банки, хоть и с
ежевичным вареньем?
– Что?! – изумленно поперхнулась она.
Анка и так с трудом осознавала увиденное, и этот нереальный
вокзал… и этот сверхдружелюбный помощник, или как его там… Но как
он узнал, что у неё в рюкзаке… Это было уже слишком.
– Извините! – огорченно протянул провожатый, прижимая руки к
груди, – Бога ради простите меня! Я понимаю, что перешёл границы.
Немного увлекся! Более я этого не допущу! Я сам считаю, что любое
вмешательство в частную жизнь недопустимо! Тем более что ваши вещи
не зачарованы, а значит, моё сканирование было совершенно
безосновательно и недопустимо! Здесь я, можно сказать, злоупотребил
служебным положением, в какой-то мере…
У Анки голова шла кругом. Окружающая действительность до боли
начинала напоминать бред, вопросы теснились в мозгу, голова болела,
поэтому она агрессивно повернулась к собеседнику и задала вопрос с
которого и надо было начинать общение:
– А вы, собственно говоря, кто такой?!
Мужчина на секунду сбился с шага, и, очень внимательно посмотрел
на неё, даже можно сказать просветил взглядом насквозь. Потом,
удивленно пожал плечами, но тем не менее ответил:
– Ещё раз извините! Забыл представиться! Честь имею, Аполидор
Кураевич – вокзальный! – он на секунду остановился, снял фуражку и
церемонно поклонился.
Час от часу не легче. Анка убедилась, что, подозревая самое
худшее, она оказалась права. Кажется, ей начинала светить психушка.
Что делать в такой ситуации она совершенно не представляла, поэтому
не нашла ничего лучше, чем скептически фыркнуть в ответ:
– А почему не вагонный?
– Потому что служу на вокзале, как изволите видеть, – Аполидор
Кураевич вернул фуражку на законное место, то есть на голову, и
продолжил, – А по вагонной части мой дедушка двоюродный пошел. И
всё его семейство. Почитай с самого начала – вагонные. А мы нет, мы
люди солидные… – тут он замолк на полуслове, почесал затылок, от
чего фуражка съехала ему на глаза, и задумчиво добавил, – или вы,
Аннушка, кино вспомнить изволили?