Павел махнул рукой, указывая направление, однако старшина продолжил смотреть совсем в другую сторону с отсутствующим видом. Но все-таки заходящая на посадку машина его внимание привлекла. Да и не только его. Все, кто находился неподалеку от взлетки, побросали свои дела и чуть ли не приоткрыв рты смотрели на зависшую над площадкой машину.
Это чудо не было «Драккаром» и близко. Их объединяло только то, что они передвигались по небу. «Драккар» выглядел как наспех сваренный мусорный контейнер с прикрученным к нему крыльями и двигателями. Этот же аппарат смотрелся гораздо изящнее. Вытянутое тело напоминало ракету. К фюзеляжу было прикреплено сразу шесть крыльев, как у древнего триплана. Из них только одна пара была расположена горизонтально, остальные четыре соединялись с ним под углом, делая летательный аппарат похожим на многокрылого жука.
«Жук» висел прямо над головами Павла и старшины, но свист его двигателей был вполне переносимым и барабанных перепонок не рвал. И приземлился он не взметая туч пыли.
– Что за игрушка? – необычный самолет вывел из ступора даже старшину. На крыльях машины виднелись точки для подвески бомб и ракет, но не они привлекали внимание. Кабина пилота находилась над четырьмя раструбами на круговой платформе. Вся конструкция отдаленно напоминала винт, отчего схожесть с древними истребителями только усиливалась.
– Понятия не имею, – развел руками Павел, – генерал сказал, что мы будем очень рады.
– Ага, я от радости сейчас козликом запрыгаю, – старшина твердо решил не сдаваться и продолжал барахтаться в своей депрессии.
Этот всплеск негатива Павел уже не мог оставить без внимания.
– Слушай, – Павлу пришлось повысить голос, чтобы перекрыть писк от двигателей. Пищали они практически один в один, как движки у капель и становилось сразу понятно, откуда они скопированы, – нам надо обсудить твое будущее. Давай пока не восстановишься, в штабе посидишь. Мне нужен начальник штаба, офицер с опытом.
– Давай называть вещи своими именами. Инвалида тебе пристроить надо.
От эвакуации с базы Березов отказался, мотивируя это тем, что если все раненные будут сбегать с передовой, то через пару лет никаких больниц и санаториев не останется. Впрочем, как и всего человечества. Остаться-то он решил как герой, но со своим настроением он ничего поделать не мог. И невольно отравлял его и у окружающих.