Смущенно отводит взгляд и затыкает за ухо лезущую в глаза прядь потерявших блеск волос. Сводит вместе носки потертых кед, и меня вновь простреливает электрическим током. Вокруг меня двадцать четыре на семь вьются самые красивые и сексуальные женщины города, и каждая готова пойти со мной, стоит мне только подмигнуть понравившейся. А у меня готов встать от каждого мимолетного жеста зачуханной малолетки.
— У меня опять завелись вши, — краснеет и упирается взглядом в носы кед. — Но их уже нет, — поднимает на меня свои удивительные глаза, и я делаю шаг назад. — Я решила, что с короткими будет проще.
— А цвет? — спрашиваю, поймав себя на мысли, что ей идут светлые волосы.
— Это все средство от вшей, выжигает пигмент, и волосы становятся как солома, — простодушно поясняет она.
Я чувствую себя переполненным мерзостью: еще слово, еще одна отвратительная сцена, и я взорвусь.
— Лали, поехали со мной, а? — предлагаю без предисловия.
Не собираюсь миндальничать. И уговаривать тоже не стану. Пусть решает, что она хочет: оставаться тараканьей принцессой, или стать моей принцессой, сколько бы это ни продлилось.
— К тебе? — не понимает девочка, а потом ее глаза резко темнеют, и она дрожащими губами предлагает встречное: — Может, лучше ко мне? Я одна, не считая детей, но они не помешают. Лешку и Сережу я отведу к соседке, а остальные в школе.
Ну вот, Лали посчитала меня озабоченным придурком, который вернулся за не обломившейся «клубничкой». Впрочем, это было бы и то логичнее, чем мои подлинные намерения. Сука, какая тупая и стремная ситуация.
За ее спиной коляска с отпрыском Чингисхана, а в покосившейся песочнице роется белобрысый карапуз лет четырех. Оба ребенка очень тощие и на удивление тихие. Один мусолит новую пустышку, вероятно, купленную на деньги, которые я оставил, а другой меланхолично лепит куличик. Кажется, у этих недокормышей просто нет сил, чтобы капризничать.
— Лали, — протягиваю к ней руку и смыкаю пальцы на предплечье. Несмотря на отвратительные условия, ее кожа пахнет сладковатой чистотой. Именно чистотой. Такой фантомный запах. — Ты не поняла, я не снимаю тебя, я помочь хочу. Поехали со мной, поживешь у меня, а потом что-нибудь придумаем.
— Помочь? — спрашивает севшим голосом. Огромные серые глаза приобретают особую глубину из-за подступающих слез. — Я не понимаю.