Я же медленно ехал. А девчонка как из ниоткуда появилась — выскочила и сама бросилась под колеса.
Отстегиваю ремень и выскакиваю из машины. Подлетаю к ней и зависаю, не зная, как быть дальше. Девчонка стоит, согнувшись, и держится за капот.
— Ты живая? — ору я, обдумывая, как бы ее поудобнее взять на руки, чтобы не навредить еще больше. — Что-то болит? Сильно задел?
Она поднимает на меня огромные серые глазища. Ресницы густо накрашены черной тушью, а на губах — полустёртая красная помада, которая осталась только по контуру. С тусэ шла и, наверное, нетрезвая.
— Я в порядке, — голосок у малышки чуть грудной и очень приятный. — Напугалась просто.
Принюхиваюсь. Вроде парами не тянет, только недопарфюмом из местной палатки. Значит, под спидами, или еще под чем.
— Ты какого хера мне под колеса прыгнула? — рявкаю я, не понимая, почему должен выплясывать посреди ночи перед обдолбанной девчонкой. — Жить, что ли, надоело? Или закинулась чем?
— Пожалуйста, спаси, — всхлипнув, внезапно прижимается ко мне всем телом.
Я чувствую ее дрожь и залипаю на широко распахнутые глаза в обрамлении слипшихся треугольничками ресниц.
Эти слова поначалу кажутся мне кромешным бредом, но пару секунд спустя из-за поворота нарисовываются двое местных. Здоровые лбы в кожзамовых куртках и трениках. Эти морды останавливаются в каком-то метре от нас и сально разглядывают дрожащую девчонку, которая отчаянно мнет в пальцах мой рукав.
— Эта курва наша, — выдает один, сплюнув себе под ноги.
Херовый, должно быть, боец, раз зубы уже почти все выбиты.
Эти «красавчики» довольно хорошо освещены светом фар, но с такими рожами лучше бы оставаться в потемках. Хрустят костяшками и ухмыляются, прикинув, что им выпал неплохой шанс отжать не только девочку, но немного чужого имущества. Ага, сейчас. Знали бы они, на кого наткнулись.
— Неправда. Не отдавай меня им, — умоляет она, гнусавя из-за слез. — Они меня убьют.
— Ехай отсюда, мужик, — раскрывает свое хлебало второй гопник, — а то ноги переломаем.
А вот этого говорить не стоило. Теперь эти двое сами уползут отсюда с десятком переломов на брата.
Я снимаю пальто и сую его крошке в руке. Она машинально прижимает его к груди, продолжая трястись и всхлипывать.
— Отойди подальше, оно недешевое. Не хочу, чтобы кровью этого дерьма запачкалось, — подмигиваю девчонке и присоединяюсь к обмену любезностями: — Крепостное право отменили. Попробуй забери, если так чешется.