— Первый раз, говорят, всегда больно, — наваливается он сверху, теперь не давит на голову, за волосы пятерней берет, на себя тянет, продолжая заполнять меня, создавая внутри просто адскую боль, не обращая внимания на мои крики и мольбы. Берет честь грубо, жестоко, протискиваясь до самого конца под аккомпанемент моей истерики. — Пиздец туго. Сука…
Он часто дышит мне в затылок, пальцами размазывая слюни и слезы по лицу.
— Ну давай, малышка, расслабься.
— Да пошел ты, — внутри рождается гнев такой силы, что дышать больно. Меня словно изнутри сломали, взломали что-то дикое и плохое... Мир разделился на «до» и «после»… Его палка продолжала пульсировать внутри, продолжала держать меня в напряжении. И я молила только об одном, чтобы это кончилось. Чтобы он наконец ушел. А лучше сдох. Да, лучше бы сдох.
Дура, думала самое страшное позади. Но он вдруг начинает двигать своей палкой внутри меня. Это просто невыносимо, просто невозможно терпеть. А кричать в ладонь так неудобно. Он двигается резко, жестко, не жалея мое оскверненное тело. Вторгается в него снова и снова. Вламывается, пока я глотаю слезы. Часто дышит, что-то бормочет, я почти отключаюсь, не могу этого вынести.
— Эй, — он дергает меня за волосы. — А ну-ка не спать.
— Гори в аду, — только и отвечаю ему.
— Не знаю, малыш. В тебе настоящий рай и я планирую надолго в нем зависнуть, — даже не планирует тормозить, снова и снова причиняя мне острую боль. Она конечно уже не такая сильная, скорее становится фантомной, но ненависть и злость не дают ее отпустить. Я держу ее рядом, отгоняя все, даже самые смутные мысли, что это зверство может доставить мне удовольствие. И пусть он грудь трогает, пусть плечи целует. Не нужны мне эти пряники. И кнут его не нужен. Пусть себе в жопу засунет.
Он вдруг застывает, толкается глубже и ревет зверем, пока в меня прыскает его яд, густой, обжигающий. Я чувствую запах его пота, его спермы и понимаю, что меня сейчас стошнит.
Он слезает с меня, открывает окно и долго курит, пока я лежу и вздрагиваю от боли и унижения.
— Да не реви, словно корову проебала.
— Просто уходи. Пожалуйста.
— Пожалуйста… — усмехается он и садится рядом, кровать продавливает. — На меня эта хуйня никогда не действовала.
— Тогда убирайся! Свали отсюда на хуй! — вскакиваю на кровати и ору в его ужасное лицо. Правду говорят: за красотой может скрываться такая гниль, что тошнить будет. И вдруг я падаю на кровать, под тяжесть его ладони. Он меня ударил. Ударил по лицу.