Мне хочется плюнуть в его мерзкое лицо. И пусть эти черты лица близки к идеальным для меня, они олицетворяют всё самое безобразное в этом мире. Меня тошнит.
– Ты с—с—сгниешь в тюрьме, – заикаюсь я, набираясь смелости. Он ещё грубее сжимает моё лицо, так, будто вот—вот раздавит меня.
Но он уже это сделал.
– У нас все будет хорошо. Я просто хочу быть с тобой, – снова повторяет он, как завороженный, уже ласково проводя рукой по моей щеке. Мои губы дрожат, я замерзла, несмотря на то, что стоит жара.
– Не трогай меня. – Я закрываю глаза и молюсь о том, чтобы мой план сработал. Хоть бы они нашли меня, только бы они меня нашли.
В тот самый момент, когда его отвратительные губы тянутся к моим, я слышу какие—то новые звуки: тяжелые сапоги, беготня по лестнице и коридору. Грубые мужские голоса. В сердце поселяется слабый огонек надежды, который тут же прерывается звонким ударом по моей щеке.
– Как ты это сделала, стерва? – прошипел он, отвесив мне грубую пощечину. Моя щека горит, но мне уже плевать.
Из моего горла вырывается истошный крик, и я с облегчением понимаю, что на этот раз ко мне пришли на помощь. Меня спасли.