Он медленно тянул холодную безвкусную
минеральную воду прямо из бутылки, безучастно наблюдая, как
наливалось чернотой заоконное пространство, превращая чёткие образы
интерьера квартиры в размытые очертания. Вскоре он с трудом мог
разглядеть собственные руки, слабо белеющие на тёмном фоне.
Можно было — и следовало бы — встать
и включить подсветку, но двигаться совершенно не хотелось. Темнота
и усталость слегка затуманили мозг, сделав всегда значимые вещи
неважными и несущественными. Какая разница, где проведут ночь
пиджак с галстуком, если самому ему вскоре предстоит лечь в
холодную постель и лежать там без сна, беспокойно вглядываясь в
пустоту уставшими глазами?
Когда его так накрывало одиночеством?
Пожалуй, теперь уже и не вспомнить… Он допил остаток воды и
отбросил стеклянную бутылку в сторону. Не аккуратно поставил на
столик или на пол, а кинул на ковёр, как капризный ребёнок, втайне
от родителей совершавший пакость… И всё же вспомнил, когда именно —
на первом году семейной жизни.
Лиен тогда ещё не поняла своего
счастья и периодически забывала выказывать почтение старшему.
Говоря простыми словами, дерзила, огрызалась и абсолютно не желала
готовить.
— Я в повара не нанималась, —
отвечала она на все претензии, — и в уборщицы тоже. Если тебе нужна
была домохозяйка, брал бы в жёны кого-нибудь другого. А меня быт не
интересует: я человек, а не посудомойка. И вообще — у меня завтра
тесты. Если хочешь есть, возьми и приготовь. Сам. А я занята.
Копья ломались ежедневно и по любому
поводу, будь то незастеленная постель, неубранная посуда или
невымытое зеркало.
— Раньше же кто-то этим занимался, —
Лиен пожимала плечами, — вот пусть и продолжает. Я не собираюсь
проживать жизнь с тряпкой в руке.
И бесполезно было объяснять упрямице,
что квартира — тогда ещё совсем маленькая — была подарена на
свадьбу родителями Джи Хвана, и сам он тоже никогда не занимался
бытовой рутиной. В ту пору он сильно пожалел, что не прислушался к
совету юриста и не расписал в брачном контракте все нюансы семейной
жизни, обозначив тем самым допустимые для Лиен границы.
Физический аспект брака, к счастью,
был упомянут, поэтому единственной супружеской обязанностью,
которую Лиен с неохотой, но выполняла, был секс. В процессе она
безучастно смотрела в потолок или утыкалась в подушку, не скрывая
от мужа своего недовольства. Временами, когда лицо её кривилось от
отвращения, Джи Хван чувствовал себя насильником и с прискорбием
отмечал, что поторопился с браком. Но признать свою ошибку вслух не
желал. Не хотел давать маме повод позлорадствовать, а отцу —
осуждающе поджать губы. Всё-таки сумма, выплаченная родителям Лиен,
была внушительной даже для его семьи… Приходилось надевать лицо
счастливого молодожёна и продолжать плыть по течению, надеясь, что
хлипкая лодка их семьи не разобьётся о скалы.