Сыскарь потянулся всем телом так, что хрустнули косточки. А где,
интересно, Симай?
Тут же из лесу вышел охотник на нечисть с какой-то
свежесрубленной длинной палкой-веткой на плече.
— С добрым утром! — поздоровался бодро. — Тут
ручей в двух шагах. — Он показал рукой направление. —
Умойся, если хочешь, да водички попей. А я пока нашей добычей
займусь.
Когда Сыскарь, по-армейски быстро оправившись и умывшись,
вернулся на поляну, всё было готово: остатки костра потушены самым
древним в мире способом, а обе головы оборотней нанизаны на палку,
словно куски шашлыка на шампур.
— Я за один конец, ты за другой, и гуськом понесли, —
объяснил Симай. — Здесь не особо далеко. В имении и
позавтракаем. Гречи горячей да с молоком и маслицем, а?
— Не откажусь, — сказал Сыскарь, а сам подумал, что не
отказался бы он в первую очередь от чашки чая или кофе, но теперь,
судя по всему, откушать того или другого придётся не скоро. Хотя,
кто знает, какие порядки заведены в имении князя Долгорукого. А
вдруг?
Тропинка отыскалась буквально через два десятка шагов, и Симай,
увлекая за собой Сыскаря, уверенно направился по ней через лес.
— И много денег платит князь Долгорукий за головы
оборотней? — поинтересовался Андрей.
— Не он, управляющий его, — охотно пояснил
Симай. — Сам князь Василий Лукич послом сейчас. Во французской
земле. А управляющий — Харитон Порфирьевич Яковлев. Он и платит.
Лишнего не передаст, но и положенного не зажмёт. Считай, по два
рубля с полтиной за каждую голову выторговать можно.
— По два с полтиной… — задумчиво повторил Сыскарь,
мучительно пытаясь сообразить, много это или мало. Что можно было
купить в двадцатых годах восемнадцатого века в Москве на рубль?
— Вольнонаёмный на мануфактуре при хорошем раскладе до
сорока, а то и пятидесяти рублей в год зарабатывает, — сообщил
Симай, будто догадавшись о затруднениях Сыскаря. — Вот и
считай.
— Да, очень неплохо. А как ты докажешь, что это оборотней
головы, а не волков тех же?
— Ну ты и чудак. Нешто сразу не видно? У волка морда совсем
другая, и уши тоже. Опять же головы — это так, для порядка, чтобы
никто нам дорожку не перебежал, чужое за своё не выдал. А главное
доказательство — тела. Харитон Порфирьевич к таким делам серьёзно
относится, пошлёт дворовых с волокушами, а то носилками на поляну,
те доставят тела в имение, а вечером их сожгут при всех.