— Телефон. Мобильный телефон, если говорить точно.
Устройство для связи с кем хочешь и на любом расстоянии. И много
чего ещё — записная книжка, диктофон — можешь записать любой звук
или речь, а он повторит, часы, календарь, плеер — проигрыватель
музыки, это ты слышал, фотоаппарат — делает изображение всякого
предмета или человека или пейзажа один в один…
— Как это, рисует, что ли?
— Не рисует, делает. С помощью э… света. Проще показать,
чем рассказать.
— Так покажи.
Они остановились, и Сыскарь показал.
Кэрдо мулеса долго рассматривал на экране мобильника свою
фотографию, восхищённо цокая языком:
— Чудеса! Чистое колдовство самой высшей пробы, бабушкой
клянусь, она у меня та ещё шувани[4] была! Вы там, в будущем, все
кудесники, гляжу, как один.
— Это не колдовство, — пояснил Сыскарь. — Всего
лишь наука и техника. Ты же не называешь колдовством подзорную
трубу, к примеру, которая предметы приближает?
— Ну ты сказал! Там всё понятно — две линзы…
— Здесь тоже линзы и всё понятно. Если знать. Мы уже знаем.
Да только ерунда это, тут он бесполезен.
— Почему? Такая вещь!
Сыскарь постарался доступными словами объяснить почему.
— Так давай его загоним какому-нибудь купцу
проезжему! — воскликнул цыган с воодушевлением. — Скажем,
что это заморская музыкальная шкатулка и саморисовальный аппарат!
Такого даже у светлейшего князя Меншикова Александра Данилыча не
имеется. В жизни б не отдали, да уж больно гроши нужны. Прямо
зарез.
— Единственная вещь в своём роде, — подтвердил
Сыскарь, тихо офигевая от того, насколько быстро его новый друг
ухватил суть дела. — Уникальный экземпляр.
— Вот! На сколько, говоришь, достанет заряда?
— На день-полтора, если слушать непрерывно или
фотографии-картинки делать и смотреть. Здесь хороший аккумулятор, и
я его только вчера заряжал.
— Эва! — засмеялся Симай. — За день-полтора купец
так далеко уедет, что назад возвращаться не станет. Опять же всё
честно — мы ему заморскую музыку с картинками в заморской же
коробочке, а он нам — червонец денег. Мы ж не станем говорить, на
сколько времени той музыки и картинок достаёт, а он и не спросит,
зуб даю.
— Ну ты хват! — восхитился Сыскарь. — Одно слово
— цыган. А не много — червонец-то?
— Да ты что! — возмутился кэрдо мулеса. — Эта
вещь четвертной стоит, не меньше, а то и все сто рублев! А мы всего
за червонец отдаём. Она ж одна такая на всём свете, сам
говоришь.