— Горевать не надо, — продолжил Велеслав. — Всему своё время
приходит. И не об этом тебе надо думать.
— А о чём?
— О том, что с Русью дальше будет. И с тобой тоже. За крещение
народа князь Владимир и Добрыня взялись всерьёз. Это уже не
предотвратить. Скоро все под новым богом ходить будете.
— Народ не примет… — начал было Самовит.
— Примет, — оборвал его волхв. — Уже принял. Новый бог сильный.
И он — один. Единственный. А где бог один, там и народ в конце
концов один, и страна одна. Так что, может, и хорошо это. Для
народа. Хотя нас, волхвов да ведунов, изведут под корень. Тут и
гадать нечего.
— А говоришь — хорошо!
— Когда кому-то хорошо, другим плохо. Так всегда бывает. Но речь
сейчас не об этом. О наших знаниях. Их сберечь надо. Священники
христианские греческие сделают всё, чтобы от них и следа не
осталось. Понимаешь, почему?
— Потому что это наше оружие.
— Верно. И наша сила. А им наша сила не нужна, у них своя
имеется. Значит, в первый черёд после моих похорон перепрячешь
сундук с пергаментами, что у меня в подполе стоит. Так перепрячешь,
чтобы их сам христианский бог не нашёл, не говоря уж о гриднях
княжеских или лихих людях. Ты — ведун, придумай, как это сделать.
Обещай.
— Обещаю.
— Хорошо, — кивнул Велеслав и, пожевав губами, продолжил: —
Теперь о тебе и Зоряне. Особая она девушка, знаешь об этом?
— Догадываюсь, — усмехнулся Самовит. — Обычную я бы вряд ли
полюбил.
— Для каждого влюблённого предмет его любви — особый. Я не об
этом. Есть такие люди — редкие, избранные, в которых с особой силой
душа целого народа проявляется. Зоряна как раз такая и есть. Она
своего рода аватара.
— Жартуешь?[3]
— Какие уж тут жарты — помирать завтра. Ты этого не видишь,
потому что глаза не туда смотрят. Оно и понятно — молодой,
влюблённый. Хотя мог бы и разглядеть при желании. Таланта и умения
у тебя хватает. Тебе вообще много дадено. На лету постигаешь то, до
чего я годами доходил. Ещё бы терпения побольше и гордыни поменьше
— и вовсе цены б не было.
— Мы о Зоряне говорили, — напомнил Самовит.
— Да, о ней. Тут вот в чём загвоздка. Такие, как она, всегда с
народом. Всегда. И если народ принял христианского бога, то примет
и она. Если уже не приняла.
— Как это — уже? — не понял Самовит.
— А ты думаешь, они в Новгород ездили только затем, чтобы родню
навестить да на рынке выгодно мёд продать? — вопросом на вопрос
ответил Велеслав и, видя изменившееся лицо ученика, добавил: —
Может, я и ошибаюсь. Но рано или поздно Зоряна покрестится, будь
уверен. И тогда наступит время для твоего выбора.