Но весь этот врачебный лепет мало интересовал Сыскаря. Он
выслушал его даже не из вежливости, а просто в силу привычки
выслушивать ответы на заданные вопросы. Хотя очень хотелось
немедленно отыскать виновного и предъявить счёт. В самом деле. Он
же вчера привёз им пусть не совершенно здорового, но отнюдь не
умирающего друга! И получил заверения, что всё самое страшное
позади, медицинская помощь была оказана Ивану правильно и в полном
объеме и он скоро встанет на ноги. И что? Вместо этого — внезапная
остановка сердца. Ночью, во сне. Иван даже к аппарату не был
подключён за ненадобностью, и его смерть, в общем-то, случайно,
обнаружила дежурная медсестра, которая рано утром совершала обход и
обратила внимание на странную бледность пациента, чьё лицо с вечера
имело совершенно естественный оттенок.
Конечно же, никаких виновных в стенах больницы он искать не
стал. Довольно было и того, что таковым чувствовал себя сам. В
относительной степени, но всё же. Вопросы-то мысленные, заданные
самому себе, немедленно посыпались.
Какого хрена было торопиться и забирать Ваньку из райцентровской
больницы?
Почему он, Сыскарь, всегда стрелявший довольно метко, в этот раз
не попал в зверя, когда тот нёсся по проходу в коровнике?
На хрена вообще они согласились на предложение фермера Саши?
Зачем не уехали из Кержачей сразу же, как только выполнили
задание клиента?
На последний вопрос ответ существовал. Ясный и однозначный.
Света. Светлана Русская. И больше всего в связи с этим Сыскарь
ненавидел себя за мысль, первой пришедшую на ум после того, как он
узнал о смерти Ивана. Мысль о том, что теперь его шансы, за
отсутствием конкуренции со стороны друга, значительно возросли. Он
понимал, что подвергать себя самоуничижению за какие-то там, пусть
и довольно циничные и даже безнравственные, мысли — верх глупости.
Мало ли что в голову человеку приходит время от времени! Люди — не
ангелы, и сей факт следует принимать как должное. Да и ангелы ещё
неизвестно, о чём думают. И всё-таки, и всё-таки. Как ни крути, а
действительно выходило, что теперь добиться Светланы ему будет
легче. При прочих равных. Вот только друга похоронить и — вперёд.
Дорога в Кержачи, можно сказать, почти наезжена.
Это были трудные дни. Кто хоронил близких, знает, как это
тяжело. Особенно в молодости, когда чувства ещё не успели огрубеть.
А Сыскарь, несмотря на то что участвовал в боевых действиях и видел
смерть товарищей, был молодым и жизнерадостным человеком.