Отчасти и по нашей вине…
Всю следующую неделю мы собираем необходимые документы, записываемся в школу приёмных родителей, а в выходные, накупив игрушек, едем к Маруське. Вот только к девочке нас не пускают…
— Я её отец, слышите! Вы не имеете права!
Пока за закрытой дверью кабинета заведующей детского дома Осин качает права, я пытаюсь выровнять дыхание и не сойти с ума. До синих отметин обнимаю саму себя за плечи и в каком-то полутумане хожу туда-сюда по длинному невзрачному коридору на втором этаже. И всё же солёный ручеёк слёз находит выход. Тыльной стороной ладони вытираю щёки и подхожу к окну. Облупившийся подоконник, деревянная рама. В этом месте время тянется мучительно медленно, зато сердце бьётся в судорогах от невыносимых мыслей. Я снова вспоминаю о Саве. Куда ни гляну, представляю его, двенадцатилетнего парнишку, беззащитного и одинокого, только-только потерявшего родителей и волею судьбы закинутого в эту каменную клетку. Как же резко ему пришлось повзрослеть, сколько боли — уместить в детском сердце.
От невесёлых мыслей меня отвлекает смех. Он доносится через приоткрытое окно с улицы и невольно заставляет улыбнуться. Внизу, во дворе замечаю нескольких ребятишек чуть постарше Маруськи, по всей видимости, играющих в прятки. Шумные и задорные – они умело растворяются в счастливом моменте, которые в этих стенах можно пересчитать по пальцам.
— Простите, вы мне не поможете? — запыхавшийся мужской голос вынуждает обернуться.
Метрах в пяти от меня стоит полноватый молодой человек в синем рабочем комбинезоне и чёрной кепке, надетой задом наперёд на копну огненно-рыжих волос. В руках он из последних сил удерживает огромный стенд, откровенно перегораживающий своими габаритами обзор. И всё же на круглом, как масленый блин, лице незнакомца мне удаётся разглядеть добродушную улыбку.
— Помните, как в старом добром фильме, — усмехается парень и неловко делает шаг в мою сторону. — Я уже битый час ношу доску почёта с этажа на этаж и беспрестанно спрашиваю: «Куда ставить-то?» А мне в ответ…
Шумная одышка не позволяет молодому человеку договорить.
— «Да погоди ты», — спешу закончить фразу, и мы оба смеёмся.
Я помогаю незнакомцу аккуратно привалить стенд к стене возле кабинета администрации, и пока Рыжик отряхивает брючины, с неподдельным интересом разглядываю содержимое доски почёта: портреты лучших педагогов, всевозможные дипломы и несколько общих фотографий выпускников.