Молча, переплетая наши пальцы, мы ни с чем плетёмся по длинному коридору в сторону выхода. Счастье казалось таким близким, но хрупкой льдинкой растаяло на жаре. Не могу найти нужных слов. Не знаю, как обратно вдохнуть в Осина жизнь. Хочу помочь, забрать хоть частичку его боли себе, но всё, на что хватает моих сил, — это сильнее сжимать ладонь мужа в своей. Впрочем, стоит нам подойти к лестничной клетке, как и её я выпускаю. А потом бегу обратно. К Косте. Тот сосредоточенно перебирает гвозди, но что-то мне подсказывает, совершенно не думает о стенде.
— Константин, — я подхожу неприлично близко и, кусая губы, касаюсь мягкого плеча парня. — Я понимаю, что так наверно нельзя. Но передайте, пожалуйста, это Марусе, — протягиваю небольшой пакет с игрушками, про который в суете мы с Осиным совсем позабыли. — Скажите, что это от папы.
— Я передам, — кивает Рыжик, отчаянно избегая смотреть мне в глаза. А потом, прихватив пакет и плюнув на доску почёта, уходит.
Уже вечером я впервые нарушаю клятву, данную самой себе. Скрепя сердце, обращаюсь за помощью к матери. Связи её благотворительного фонда с органами опеки нам сейчас как нельзя кстати. Да и кто его знает, какое лечение потребуется малышке.
Я не общалась с мамой с того момента, как, хлопнув дверью,убежала под венец с Осиным, стоило часам перевести стрелки в мои восемнадцать. К слову, с отцом я перестала разговаривать и того раньше. Долгое время мы были соседями, молчаливыми свидетелями жизней друг друга – не больше. Впрочем, отца это устраивало. Если раньше, он задыхался от чувства вины перед Ветром, то, поведав мне правду, только приумножил свою боль. А я, как бы жестоко это ни звучало, не испытывала жалости. Да и сейчас стараюсь лишний раз не вспоминать об отце. Простить его я не готова, а притворяться — выше моих сил.
Вот только ничего в этой жизни не меняется…
Вместо помощи и дельных советов, мама снова и снова окунает меня в чан с помоями. Битый час она доказывает, что была права: без её указки я превратила свою жизнь в кромешный ад. Похожа на чучело. Живу чужими интересами. Вместо того чтобы достигнуть высот в фигурном катании, или закончить экономический и сейчас помогать отцу, я выбрала неблагодарную стезю преподавания. Как и Осин-старший, мама исходит на сироп, требуя развода. Она винит Влада в моей дешёвой одежде и чрезмерной худобе. Просит меня поговорить с отцом и как можно скорее вернуться домой. А ещё со слезами на глазах умоляет не брать чужого ребёнка. Кому, как ни ей, знать, что это такое…