Вздохнув, прикрыл глаза, восстанавливая в памяти последнюю
встречу с Гендо. Сколько мы тогда фраз произнесли? Пять или шесть,
включая приветствие и прощание?
Наверное, со стороны могло бы показаться, что у нас с ним
откровенно дерьмовые отношения, но на деле… Ни ему, ни мне не было
никакой нужды вести задушевные беседы.
У него — своя жизнь. У меня — своя. И точек пересечения почти не
было, за исключением нескольких небольших нюансов.
— Если он хочет сохранить от меня всё в секрете до последнего,
то для этого явно есть веские причины. Думаю, как человек,
работающий с ним, вы прекрасно знакомы с его холодным и расчётливым
темпераментом, — под конец я снова тихо рассмеялся.
Именно из-за этой черты дядя так сильно невзлюбил своего брата,
говоря о том, что мне даже повезло вовремя выйти из-под его
влияния. Впрочем, когда мне исполнилось примерно лет двенадцать,
мнение “опекуна” изменилось и от него всё чаще можно было услышать
“сын своего отца”. Вроде, комплимент, но та интонация, с которой
дядя это говорил, намекала в точности на обратное.
— Понятно. Тогда ничего не попишешь…
Нахмурившись, обернулся к Мисато, удивлённый тем, насколько
глухим и разочарованным звучал её голос. Словно мой ответ каким-то
образом умудрился её задеть.
И заодно полностью убил любую атмосферу на продолжение
дальнейшей беседы, из-за чего остаток пути мы проделали в полном
молчании.
Я не испытывал от подобной ситуации дискомфорта, поскольку умел
находить свою прелесть в тишине.
Даже, если она наполнена гнетущей неловкостью.
***
Горная дорога привела нас ко входу с массивными воротами, за
которыми оказался необычный грузовой лифт, рассчитанный под
перевозку техники.
— Всё, можно расслабиться и ждать, — закинув руки за голову,
Мисато откинулась назад, скучающим взглядом провожая мелькающие на
стене лампы.
— Ждать чего? — я с лёгким подозрением поглядывал на платформу,
которая неспешно опускала нас всё глубже и глубже. Как-то не
внушает мне эта конструкция доверия.
Да и… Мы, что, направляемся на какую-то секретную базу?
Количество бронированных дверей, через которые пришлось проходить,
вызывало стойкое подозрение, что отец явно работает не в простой
компании.
— Прибытия в главный штаб, — отозвалась Кацураги так, словно я
должен был знать, о чём идёт речь.
Понятнее мне не стало, но что-то в выражении собеседницы
подсказало, что я не получу должного ответа, даже если продолжу
допытывать её вопросами.