Я просыпалась несколько раз за ночь, проверяла спальню. Тощий скрюченный незнакомец так и мерещился по тёмным углам. Мягкий розоватый свет, излучаемый установленным на прикроватный столик светильником, отгонял ночные страхи, но желанный сон от меня сбежал.
Утром я сообщила Яоле, что слышала на своём этаже чужой мужской голос. Экономка одарила меня скептическим взором, горничная и вовсе оскорбилась, решив, что я подозреваю её в тайных свиданиях в стенах замка. Или их всех, вместе с Нальдой и немолодой Рутой. Но я настояла на осмотре и поиске незнакомца, отчего-то умолчав, что видела, как он выглядит. Мы проверили каждую комнату, каждый закуток: никого. Губы Яолы всё выразительнее поджимались, но из чистого упрямства я вышла в парк и расспросила садовника, который тоже никаких чужаков на территории замка не видел. И привратник никого не впускал.
– Почудилось вам, дэйна Гертана, – фальшиво-ласковым тоном, каким разговаривают с детьми и душевнобольными, подытожила экономка. – Я велю Руте заварить вам травяного чаю с чабрецом и душицей, а вы пока прилягте, отдохните. Если ночью плохо спали, травяной чай поможет.
Если бы чай помогал отличать морок от реальности!
Я просидела у себя весь день: выносить переглядывания-перешёптывания слуг не было сил. А вечером заперла дверь спальни и положила возле изголовья кровати кочергу, с ней мне было спокойнее. Мой птиц, не улетевший с наступившими сумерками на охоту, издал сдавленный булькающий звук. Я покосилась с подозрением: можно было бы принять за смех при богатой фантазии. Но нет, сычик сидел в своём углу между окном и стеной, время от времени расправлял и складывал крылья и всё поглядывал на мои руки: не принесла ли ему угощения.
– Обжора, – вздохнула я.
Птиц, кажется, оскорбился до глубины птичьей души, упорхнул в клетку и устроился спать там.
А я убедила себя, что ночное происшествие просто померещилось. Через несколько дней и Нальда с Мейдой кривенько улыбаться перестали.
Просить за всех пришла Яола. Когда надо было, эта строгая до надменности женщина улыбалась заискивающе и приторно.
– Всего несколько часов, дэйна Гертана!
– Да хоть до утра гуляйте, – отмахнулась я.
У Нальды в Бейгорлауне осталась родня: родители, сёстры, племянники. Младшую из сестёр сегодня отдавали замуж и посетить нехитрое деревенское гулянье хотели все. Олир, может, тоже хотел, но служба есть служба: он свой пост оставить не имел никакого права, остальным же покидать замок разрешалось. До утра, несмотря на некоторую наглость и вольность, веселиться себе не позволял никто, но ночью – являлись, было дело. Верген ни за что не позволил бы уходить из замка всем, другое дело я. В порыве благодарности моя горничная огромную стопку белья перегладила, а Рута положила в пирог мою любимую начинку и собственноручно отсыпала очищенных от скорлупы орехов.