– Я же знаю, вы то и дело угощение для своей лупоглазой питомицы таскаете. Она-то, по крайней мере, не плод воображения!
Это правда: к орехам сычик питал слабость.
Так что сумерки ещё не опустились на Бейгор-Хейл, как принарядившиеся слуги, включая Саркена, покинули дом. Я убедилась, что все двери закрыты, и поднялась к себе, собираясь посвятить вечер неторопливому чтению. Моя сова, нахохлившаяся и недовольная, восседала на жёрдочке над кроватью: то ли сорт орехов не оценила, то ли их количество. Я небрежно кинула выбранную книжку на покрывало и ушла за ширму переодеться.
Атак хотелось хоть изредка поучаствовать в таком вот нехитром празднике простых людей. Послушать песни, потанцевать, попробовать угощение. Несколько часов побыть обычной девчонкой, не думать ни об оставшихся годах, ни о дурацкой не сложившейся жизни…
Со стороны окна, как всегда, открытого для свободного перемещения маленькой совы, раздались какие-то шорохи, глухой стук. Вздрогнув, я прихватила полы халата поясом и высунулась из-за ширмы.
Ох.
А ведь я заперлась изнутри на ключ.
Он валялся на полу между окном и креслом. Лохматый, темноволосый, с той же цепочкой проступающих вдоль спины позвонков и кривыми штрихами старых шрамов. Опять без одежды, но в этот раз бодрствующий.
Я метнулась за кочергой, неосмотрительно брошенной на коврике у постели, и почувствовала себя гораздо увереннее, обхватив пальцами холодный металл. Незнакомцу на мои действия оказалось плевать: опираясь ладонями в пол, он пытался подняться.
– Вы кто?! Как вы здесь оказались?!
Я застыла в трёх шагах от него, нависая с занесённым над худым телом импровизированным оружием.
Странный гость, то ли реальный, то ли плод моего больного воображения, с усилием поднял голову, разлепил веки.
– Пить.
Это ответ на какой из вопросов?
– Вы ко мне водички хлебнуть забрались?!
Он не спешил отвечать, раз за разом пытался подняться на дрожащих руках.
– Ещё и пьяны до такой степени, что ноги совсем не держат? Где ваша одежда?! Как вы сюда попали?
– Нет, – просипел незнакомец.
– Что – нет? – Продолжала допытываться я.
Его взгляд остановился на моём лице.
– Можно… воды?
У него были огромные чёрные зрачки и яркие янтарные радужки, а ещё пушистые, как у девушки, ресницы. Каждое слово он выталкивал из горла с большим трудом. Не сводя глаз с долговязой распластавшейся у ног фигуры, я дотянулась до кувшина с водой. Взывая к разуму и чувству самосохранения, решившим оставить глупую меня разом, приблизилась к человеку и помогла ему занять сидячее положение. Опустилась рядом и, придерживая голову, дала напиться. Незнакомец глотал воду с закрытыми глазами, торопливо и жадно, будто не пил целую вечность.