Сердце Ясны колотилось в глотке. Казалось, что именно сейчас она и узнает, для чего же господин Титум купил ее за такую огромную сумму, почему рабыни так смотрели на нее и, в конце концов, почему плакала Авина. Это все связано, но Ясна не была уверена, что хочет знать, как именно. К сожалению, выбора ей не оставили.
Они вошли в хозяйскую спальню. Ночью она выглядела совершенно иначе, нежели утром. Легкие занавески все так же развевались на окнах то внутрь, то наружу. Здесь не было свечей, однако луна достаточно ярко освещала комнату, чтобы можно было видеть очертания предметов, силуэты и даже лица господина Титума и его супруги.
— Муж мой, — Авина склонила голову, отпустив руку Ясны, и отошла от нее на несколько шагов.
— Ложись, Авина, — сухо сказал он, кивнув в сторону кровати. Женщина без единого возражения подошла к постели и скинула с себя легкий халат. В темноте ее обнаженное тело как будто даже немного светилось. Она забралась в кровать и почти до самого подбородка натянула одеяло.
Все это время Ясна непонимающе смотрела то на мужа, то на жену. Ей казалось, что она здесь лишняя, казалось, что здесь происходит нечто интимное, чего она до сих пор понять не могла. Но как только госпожа легла, поблескивая влажными глазами, глядя на них, Титум посмотрел на Ясну. И взгляд его не сулил ничего хорошего. Он взял ее за руку и потянул. Девица не хотела идти за ним, она пыталась сопротивляться, но силы получились слишком неравны. Он почти без усилий подвел ее к ногам постели. Только сейчас невольница увидела на столбах, держащих полог, то, чего не заметила утром. К каждому столбу было приковано небольшое кольцо, а в кольцах висели шелковые шарфики.
Титум отпустил Ясну, она хотела сделать шаг назад, но уткнулась спиной в широкую грудь хозяина. Она как будто прислонилась к теплой стене. На нее неотрывно смотрела Авина. А зеленоглазый тем временем поднял одну ее руку и обвязал шарфом так, что она не могла пошевелить запястьем. Ясна испуганно дернулась.
— Ш-ш-ш, — склонился он к самому ее уху. — Если будешь дергаться, тебе будет хуже.
И почему-то Ясна отчетливо понимала, что он вовсе не шутит. Ей лучше стоять смирно, хотя сердце готово было выпрыгнуть из груди.
То же самое он проделал с ее вторым запястьем.
— Я люблю тебя, Авина, — сказал он шепотом, оттянув сзади распущенные волосы Ясны.