Это было больно, но она не издала ни звука, только часто и неглубоко дышала.
— Но иногда ты ведешь себя… — он остановился, будто подбирая слова, еще сильнее потянув рабыню за волосы, на глаза ее навернулись слезы. — Неподобающим образом.
— Титум, пожалуйста! — взмолилась Авина. — Я ничего дурного не сделала, ты же все время был там!
— Был! — подтвердил он и еще больнее оттянул пряди. — И я прекрасно видел, как ты смотрела на него, потаскуха!
На этих словах он резко отпустил волосы Ясны. Она качнулась вперед и непременно упала бы, если бы не привязанные к столбам руки.
Хозяин быстрым движением вытащил булавку из ее одеяния, и резко рванул ткань, она сползла сверху, задержавшись на бедрах.
— Пожалуйста, не нужно! — взмолилась Ясна, уж не зная, чего и ожидать.
— Ни звука! — прошипел Титум ей в ухо.
Обнаженную до пояса невольницу спереди видела только Авина, ее глаза сильно расширились. Девица понимала, что хозяйке страшно. Но, наверное, не так, как ей, потому что это не Авина была привязана к столбам.
Мужчина куда-то отошел, Ясна повернула в ту сторону голову, но не смогла увидеть в темноте, что он делает. Он почти сразу же направился обратно. Ясна отвернула голову, боясь, что он может разозлиться за то, что она за ним наблюдает. Каждый его шаг в полутьме отдавался внутри ударом колокола.
А потом он остановился. Замер. А в следующий миг спину пронзила боль. Ясна не удержалась и вскрикнула.
— Низкая, падшая женщина! — сказал Титум зло, и новая волна боли окатила невольницу.
Она не слышала звука хлыста, как на рыночной площади, но это было гораздо мучительнее. Спину будто обжигало градом. Хлыст протягивал по коже одну полоску, сейчас же сразу вся открытая поверхность тела сзади горела. Ясне показалось, что она вот-вот лишится чувств, но нет. Так легко она отделаться от страданий не смогла. Титум наносил удар за ударом, обращаясь к жене, называя ее грязными словами. Ясна коротко вскрикивала, до крови кусая губы, как будто одна боль могла затмить другую. Удары ускорялись, и Ясна издала громкий протяжный вопль. Она тут же почувствовала, как к спине прижалось горячее тело, от этого ее накрыло новой волной дурноты, мужчина зажал ей рот одной рукой, а другая в это время сдавила горло. Ясна не могла больше кричать, не могла ничего сказать, не могла вдохнуть. Она только смотрела в лицо Авины, по которому крупными каплями стекал пот. А, может, это слезы? Яркий лунный свет стал меркнуть в глазах Ясны. Погружаясь в кромешную тьму, она услышала: