— А очи лиловые, как лепестки ирисов, — довольно улыбнулся он, и вокруг его глаз рассыпались мелкие морщинки.
— Серые, — Ясна вздернула подбородок. — У меня серые глаза.
— Серые с лиловым оттенком, — мужчина прикусил губу, будто любуясь рабыней. — Открой рот, — приказал он ей.
Она чуть качнула головой. Тогда он, не говоря больше ни слова, крепко схватил ее за подбородок. Его пальцы впивались в ее плоть, как железные пруты, она даже не могла пошевелить головой, только метнула взгляд к Горгуту, но тот удовлетворенно улыбался.
Незнакомец большим пальцем отодвинул ей нижнюю губу, разглядывая зубы. И кивнул.
— Белые как жемчуг.
— Да вы поэт, господин, — уважительно заметил великан.
— В свободное время я действительно пишу стихи, — ухмыльнулся зеленоглазый и резко отпустил лицо Ясны. Она уже не могла сдерживать мелкую дрожь. Чем-то этот господин, хотя и не причинил ей боли, пугал до слабости в коленях. Что-то было в его глазах такое, от чего Ясне хотелось бежать с воплем.
Он взял обе ее ладони, которые туго соединяла веревка, и развел их в стороны, разглядывая кожу.
— Руки нежные, не привыкшие к работе.
— Это ничего, господин, все они прекрасно учатся работать, — подошел к ним улыбающийся хозяин Горгута. — Рад приветствовать вас!
— Взаимно, — чуть склонил голову покупатель. — Меня не пугает ее изнеженность, она нужна мне для другого.
— О-о-о! — понимающе протянул мужчина. — Эта девица еще невинна, в этом меня заверил лекарь, я всех своих девочек проверяю перед продажей.
Ясна сжала челюсти, вспомнив унизительную процедуру, которой ее подвергли вчера.
— Боюсь, вы меня не так поняли, — пожал плечами покупатель. — Я счастлив в браке.
— Простите, господин, наверное, я действительно не о том подумал. Тогда, быть может, вам приглядеться вон к тем невольницам? — он указал в сторону других рабынь. — Я не возьму за них так дорого, как за эту.
Но покупатель даже не посмотрел туда, куда показывал торговец. Он неотрывно следил за лицом Ясны, и это ее пугало. А он, видя, насколько ей неуютно под его взглядом, лишь растягивал губы в улыбке все шире и шире.
— Цена не имеет значения, — качнул он головой. — Я беру ее.
Ясна глянула на торговца: его глаза расширились, он даже чаще стал дышать, наверное, в предвкушении денег, которые выручит за рабыню.
— Пятьсот золотых.