– Я знаю… - Он наклонился ко мне, и я закрыла глаза в ожидании горячего поцелуя…
Но ничего не произошло. Я уже не чувствовала ни его дыхания, ни своего. Тишина убивала.
Услышав отдаляющиеся от меня шаги, я открыла глаза и пошатнулась. Он быстро уходил от меня, а потом резко повернулся.
– Ангелина, не тешьте себя надеждами, я Тёмный маг, а вы кто? Прощайте!
Секунда и он скрылся в коридорах этого особняка, оставив меня стоять с жаром в руках. Не зная, куда себя деть, он еще долго кружился, вспыхивал, разгорался с новой силой и перебегал с одной руки на другую.
Когда я вспомнила всех своих родственников, я успокоилась, жар ослаб и затем медленно скрылся, оставив на кончиках пальцев еле заметные голубые пятнышки.
4. Глава 4
Когда Харингуд скрылся, и злость к этому несчастному человеку прошла, оставив лишь лёгкое разочарование, я поймала себя на одной неприятной мысли.
Я так легко поддалась на его чары, что чуть не упала в его объятия и не дала себя поцеловать. Кажется, я сходила с ума. Моё сердце ещё было разбито от предательства Игната, но, видимо, чтобы избавиться от тянущей боли я ринулась в непонятную для себя авантюру. Не нужны мне никакие отношения, особенно в этом чудном мире.
Я домой хочу, к бабушке и Верке. Пускай забирает Игната, если он ей так нравится, я себе кудрявее найду.
Так я и бродила по первому этажу, блуждая в коридорах и пытаясь сообразить, что я тут делаю. Укутавшись плотнее в плащ, который мне отдал Робин Гуд, я вдруг поняла, что безумно хочу принять горячую ванну и наконец, согреться.
Как так получилось, что я не слышала музыки раньше? Не в жизни, а здесь и сейчас, в этом большом холле, от которого расходились четыре лестницы на второй этаж. Либо мой разум помутился от чар Харингуда, либо эта музыка заиграла, после того, как ректор скрылся.
Посреди большой залы стоял чёрный лаковый рояль. Он был настолько изящен и красив, что я не смела подойти, а только стояла, разинув рот, и не дышала.
Большая крышка была открыта, на пюпитре лежали чуть пожелтевшие листы, с записанными на них нотами. Переворачивались они сами, когда призрачному пианисту нужно было играть дальше.
Самое удивительное, из-за чего я не могла сдвинуться с места, было то, что за роялем никого не было. Под ним я тоже посмотрела. Я даже заглянула внутрь – пусто. Я присела на обшитую тёмно-бордовым бархатом табуретку и осмотрелась. Какая-то неведомая сила нажимала на белые и чёрные клавиши, и из открытого пространства рояля, шла великолепная музыка. Она была очень нежная, немного игривая и капельку задорная.