Да только все те долгоиграющие имперские планы всегда уж были более чем естественно до чего только крайне во всем донельзя неопределенными…
Европейские правители вовсе не были всегда вот разом только за что-то разве что и впрямь извечно одно!
Да и сами российские либералы тоже совсем этак не всегда вполне уж до конца осознанно ведали, чего это им самим от всей этой жизни было вот значит, собственно, надобно.
То ли полнейшей свободы или во всем безгрешной жизни безо всякой русской волынки, да и всегдашней безыдейной скуки.
Бездумное подражательство Западу или полнейшее отрицание всех его безнадежно утопических ценностей буквально рвало страну на куски, причем почище самых грязных и алчных планов каких-либо неведомых сил, что этак (для кое-кого совершенно определенно) и крутят свое кино за спинами всех тех имеющихся в этом мире политических элит.
Да еще, между тем, им это, оказывается, попросту вообще вот попросту свойственно делать во всякое время, да и во всяком-то месте.
И уж в России, дело ясное, в первую значится очередь…
А между тем русский народ очень долго, хотя и совершенно бессознательно, рвался к великим благам общественных свобод, но его попросту никто не возглавил, поскольку этого никак не дозволила повседневно существовавшая сумятица и разобщенность, причем не только сугубо внешняя, но в том числе зачастую и в душах отдельных людей…
…а уж она-то попросту никак не оставляла ни малейшей возможности действительно настоящего могучего лидерства.
Да и Достоевский, тоже вот, зачастую яростно метался промеж двух огней, как между средневековой российской дикостью, да точно так, несомненно, доводилось ему обретаться и близ сколь весьма утонченной всеми своими своекорыстными помыслами сущей целесообразностью новых времен.
Его многолетняя скитальческая жизнь с семьей заграницей…
Он смешал все это в некое единое и впрямь-таки до чего только донельзя исключительно неразделимое целое, и вот ведь именно этот вящий сумбур и был, собственно, прозван людьми «достоевщиной».
А между тем та довольно зыбкая почва, на которую некогда в сущем бессилии упали свежие семена светлых помыслов Федора Михайловича Достоевского была, столь уж беспробудно проникнута вековой тьмой, а потому и представляла она из себя тот еще омут с до чего и впрямь весело копошащимися в нем бестиями-чертями.