Вальхем с самого начала не особо верил в успех своей затеи.
Шутка ли – вот так, с бухты-барахты напроситься на борт каравана,
куда нормальные люди еще загодя билеты покупают. Он, конечно,
помнил, что Лажонн отнесся к нему весьма благосклонно, и надеялся,
что старый капитан войдет в его положение, но все равно, шансов на
удачный исход оставалось не шибко много.
Тем не менее, сегодня судьба повернулась к нему своей светлой
стороной, даже несмотря на то, что гадкая рыжая девчонка до самого
последнего момента всеми силами пыталась ему помешать, и Вальхем
нутром чуял, что он с ней еще натерпится.
Он никак не мог поверить в свою удачу. Даже когда за его спиной
захлопнулся люк, а сверху донесся рев гудка, сигнализирующий о
готовности всех экипажей к отправлению, Вальхем продолжал
сомневаться, не пригрезилось ли ему все происходящее. Только
услышав нарастающее шипение пара и почувствовав, как вздрогнул под
ногами металлический пол, отмечая начало движения, он в полной мере
осознал, что все происходящее ему не пригрезилось, и он в самом
деле находится на борту набирающего ход эшелона. Причем, не на
каком-то там захудалом и безвестном, а на том самом, легендарном
«Хорраме»!
Широко распахнув глаза, Вальхем смотрел, как за маленьким
круглым окошком рядом с люком неспешно проплывают привокзальные
постройки и отдельные деревья. Его самая сокровенная и самая,
казалось, несбыточная мечта воплотилась в жизнь! Хотя и не совсем
так, как Вальхему хотелось бы, но тут уж не до капризов.
– Эй вы там, внизу! – окликнул их Лажонн. – Что застряли?
Поднимайтесь уже!
– Давай, шагай, кузнечных дел мастер! – Трасси стрельнула
глазами в сторону лестницы.
Прекрасно понимая, что здесь, на борту, где рыжая бестия
является хозяйкой положения, любые споры и препирательства с ней
бесперспективны, Вальхем ухватился за поручни и решительно затопал
вверх по крутым ступенькам.
Впрочем, оказавшись в рубке, он вновь растерял свой пыл,
потрясенный увиденным до глубины души. Мальчишка просто застыл на
месте, таращась во все глаза и даже забыв подобрать отвалившуюся
челюсть.
Нагромождения рычагов и вентилей непонятного предназначения,
подрагивающие красные стрелки манометров, паутина трубок и шлангов
– панорама ходовой рубки произвела на Вальхема буквально оглушающее
впечатление. Со всех сторон доносилась какофония скрипа и лязга
механизмов, шипения пара, в которой безусловно доминировал мощный
ритм набирающего обороты двигателя, напоминающий тяжелое дыхание
бегуна. В лицо дохнуло жаром, гарью и запахом раскаленного металла,
что немедленно напомнило старую кузницу.