Усилием воли он вышвырнул из головы
все мысли о Посвященном, взял в руки нож, которым убили Каппу.
Провел подушечкой пальца по перепачканному лезвию, ощущая каждый
комок налипшей земли, холод безжалостной стали. Закрыл глаза,
настраиваясь на нужный лад.
Если бы спросили, Максимус никогда не
смог бы объяснить, как работает Дар. Возможно, потому, что никогда
не учился и не развивал его. Не был, наконец, лицензированным
поисковиком. Но Дар был силен и позволял переходить даже в
соседние сферы.
Он словно проваливался в никуда,
распадался на тысячи капель, становясь одновременно и ветром, и
дождем, и землей, и пшеничными колосьями, что наливаются под жарким
солнцем. А собираясь воедино, уже знал, в каком направлении
двигаться дальше. Червячок беспокойства, поселившийся под грудиной,
гнал и гнал вперед, до тех пор, пока не оказывался в нужном месте в
нужное время.
Максимус ухмыльнулся и открыл глаза.
Снова – солнечный день, хлопковые комки облаков на ярко-синем небе.
Едва ощутимые прикосновения ветра, напоенного ароматами цветущих
полевых трав.
Он уже знал, куда именно нужно ехать,
и задерживаться более не стал.
Снова замелькали поля, изрезанные
косыми полосами смешанного леса. Максимус неторопливо ехал туда,
куда тянул Дар – и не прошло и часа, как машину пришлось бросить на
обочине.
Он снял сюртук, аккуратно сложил его
на сиденье. За ним последовали щегольский жилет в тонкую полоску,
шелковая сорочка и брюки. Максимус достал из багажного отделения
потертый саквояж, извлек из него «рабочую» одежду, приобретенную в
соседней сфере. Вообще, соседняя сфера ему понравилась – удобная
одежда, сказочно-прекрасные машины, ухоженные и одновременно весьма
доступные девицы… Но дом все-таки был здесь.
Поразмыслив еще немного, Максимус
прихватил охотничий нож, которым с легкостью рубил кости, затем
повесил на плечо свернутый кнут с абраксовым усилителем и двинулся
к своей цели.
Пока шагал по полю, приминая молодую
пшеницу, думал о девчонке.
Жива ли?
Хотелось верить, что жива.
Не хотелось знать о том, сколько раз
ее поимели братцы-разбойнички. Она сможет это пережить. Лишь бы
только не прибили и не утопили в ближайшем болоте.
Максимус усмехнулся невольно,
вспомнив, как она испугалась, оказавшись на постели. У нее были
такие тонкие, изящные запястья и лодыжки. Тонкая шея. И взгляд
такой… Нет, сразу ее убить не должны, и не убьют. А вот сломать,
растоптать этот дивный цветок – запросто.