Почти.
Колёса
кареты, запряжённой двумя лошадьми, с трудом продвигались вперёд по
снегу. Её чёрный корпус блестел, словно отполированный, а герб на
дверце едва различался под тонким слоем инея. Возница, закутанный в
меховую накидку, крепко держал в руках поводья, его лицо было
скрыто под капюшоном, лишь густой пар вырывался из-под него с
каждым тяжёлым выдохом. Казалось, ночь сама по себе поглотила весь
мир, и только звук колёс, скрипящих по снегу, напоминал, что здесь
есть жизнь, только за него можно было держаться, чтобы верить, что
эта дорога приведет к нужному месту.
Однако
напоминать долго не пришлось.
Внезапно
воздух вокруг кареты будто замер. Лошади резко остановились,
вскинули головы, нервно фыркнули и начали пятиться, перебирая
копытами, словно перед ними возникла невидимая преграда. Возница
дёрнул поводья, пытаясь успокоить животных, но те не подчинялись,
просто отказывались это делать, будто видели перед собой что-то,
что было недоступно восприятию обычных людей.
В следующее
мгновение снег перед каретой разлетелся в стороны, словно кто-то
невидимый ступил в него с силой. И этот кто-то появился спустя
мгновение. Фигура в чёрной накидке, скрытая тенью, словно выросла
из воздуха. Лицо незнакомца было закрыто маской, похожей на ту, что
носит актёр в трагедийных пьесах. Она плотно прилегала к коже,
оставляя открытым только нижнюю часть лица.
Возница
замер, стиснув поводья до побелевших пальцев. Но прежде чем он
успел что-либо сказать, дверь кареты открылась с лёгким
скрипом.
Фигура в
маске шагнула вперёд, став видимой в свете фонаря на карете. Этот
человек держался расслабленно, его руки были опущены по бокам, но в
самой его походке, в том, как неизвестный двигался, было что-то
странное. Он шёл так, словно не просто видел окружающий мир, а
ощущал его до мельчайших деталей. Лес, снег, карета — всё казалось
частью его поля зрения, хотя его глаза, скрытые под маской, были
слепыми.
— Давненько
не виделись, Эдвард, — раздался голос из кареты. Он был низким,
хрипловатым, с лёгкой ленцой в интонации, но в нём звучало что-то,
что заставило бы любого обратить внимание. — Кажется, с тех пор,
как я сидел в клетке лаборатории, а ты свободно разгуливал со своей
создательницей. Забавно, правда?
Из кареты
медленно вышел высокий мужчина. Его фигура была внушительной, даже
угрожающей, а лицо — испещрено шрамами, будто его плоть однажды
разорвали на куски, а потом неумело и довольно спешно сшили
обратно. Серые глаза сверкали в свете фонаря, и в этих глазах не
было ни тени страха. Только холодный, пронзительный
взгляд.