— А новая жена? Еще родственники? Есть хоть кто-нибудь?! — перебираю в уме.
— Маргарита Храмова под следствием по подозрению. Есть еще одна дочь, но она находится заграницей и… признаться честно, ей самой нужен опекун. Но если вы с ней договоритесь…
Малышка тем временем просыпается и начинает барабанить ногами по коляске, привлекая внимание. Женщина поднимает козырек, и я вижу маленькую копию Наташки, жены Егора. Зеленые глаза на пол лица и волнистые черные волосы. Боль пронзает сердце, но лишь на мгновение.
— Что будет с ребенком, если я откажусь?
— Ее определят в детский дом до выяснения. Если сестра не оформит опекунство вместо вас, то ребенку будут искать новую семью. Все это время она будет в детском доме. Если вы откажетесь, то Амалия, скорее всего, вообще никогда не вернется в семью.
— Почему вы так говорите? — малышка выглядит вполне здоровой и даже улыбается, протягивая руки. Наверное, хочет вылезти из коляски.
— У нее есть небольшие отклонения в развитии, но это поправимо при должном уходе и занятиях. Ей требуется повышенное внимание и много любви и тепла. Вы сможете ей дать все это?
— Вы сами как думаете?! — не выдерживаю. Какой-то абсурд! Я ничего не понимаю и, скорее всего, это все мне снится.
— Я никак не думаю, поэтому спрашиваю вас.
— Вов, на пару слов, — Даня оттаскивает меня в сторонку.
— Что?! — бросаю на него убийственный взгляд.
— Ее нельзя в детдом. Она такая маленькая… кто там с ней будет заниматься? Ребенок останется инвалидом и все…
— И что ты предлагаешь?!
— Возьми ее себе. На время. Там же есть еще какая-то… девушка. Вдруг она адекватная? Вернется домой и пусть себе сестру забирает. Передашь ребенка ей и будешь свободен.
— Ты в своем уме? Что я делать-то с ней буду?!
— Няню наймешь.
— А отпуск?!
— Ну... Кошку же ты взял…
— Она же, черт возьми, не кошка! Это ребенок! Живой! — повышаю голос на Даниила. И тут же жалею. Он-то уж точно ни в чем не виноват, а мне надо сохранять спокойствие. Но в голове включается сирена. Дети — это не то, что мне сейчас нужно.
Молча выражаюсь самыми нецензурными словами. При мысли, что мне предстоит отложить поездку и разгребать чужие дела, настроение окончательно портится. И хотя лицо не выражает ничего, кроме равнодушного спокойствия — профессиональная выдержка делает свое дело, в душе от моего самообладания не остается и следа.