Но всё изменилось.
Уже двадцать лет, как нет Стародума и его князя. За последние
годы от нашей ратной сотни осталось только тридцать стариков, но
сотник Ратмир по-прежнему считается и сотником, и старейшиной
Вещего.
Возвращаюсь домой.
Мой папаня Федот – мельник. Я – сын мельника. Поэтому мы живём в
небольшом деревянном доме, пристроенном к мельнице у реки. У нас
нет ни коров, ни лошади, зато много кур. Тут же на дворе
располагается основной деревенский амбар с зерном. Здесь же я пеку
хлеб и делаю пиво.
Лучшее место на Новгородской земле.
Обожаю свой дом.
А призвание своё – ещё больше.
У дома меня встречает Ермиония, соседская дочурка-подросток. Вся
в крови и зарёванная.
– Ты чего? – спрашиваю, подбегая к девочке. – Неужто бандиты
порезали?
– Н... не...
Хнычет, не может собраться.
– Тогда что? Почему ты вся в крови?
– Нашего пса... Жука... на дороге в... волки подрали.
Возле неё появляется несколько метающихся из стороны в сторону
коричневых духов отчаяния, похожих на колючие листья осота.
Вот оно как.
Мой батя – известный целитель. Со всех ближайших деревень к нему
сходятся хвори лечить. Как началась эпоха безумия, и люди силу
получили, батя обнаружил, что может прикосновением раны заживлять,
да головную боль убирать. Так и стало это его первым делом: чуть не
каждый день к нему приходят сами и домашних зверушек проводят, коли
они себя плохо чувствуют.
И пса порванного он тоже вылечит – не впервой.
В итоге мельницей занимаюсь только я. Папаня то людей лечит, то
путешественников на подворье кормит.
– Обожди маленько, – говорю. – Вернём тебе твоего Жука.
Вместо того, чтобы обрадоваться и успокоиться, Ермиония ревёт
ещё сильнее – бабы, что с них взять.
– Ну всё, хорош реветь. Иди лучше домой и умойся, чтобы людей не
пугать.
– Н... не пойду. Жука буду ждать.
– Жди, коли надобно.
Захожу в дом и вижу ужасающее: от соседского пса остались только
лоскуты. В нём невозможно опознать, каким животным оно было при
жизни: остались лишь кости да кровавая шерсть. Я-то думал, он
поцапался с волком, пока коров сторожил; лапу прокусили или за шею
цапнули, а тут такое. Жук, должно быть, на целую стаю наткнулся –
только так можно объяснить его состояние.
Федот над ним стоит: маленький, худенький и очень хмурый.
Батя мой до этого лечил только живых людей и живых животных. В
ком ещё сердце билось, да разум теплился. Любые раны мог соединить
так, что даже шрама не останется. Но никогда ему не приносили
мертвецов. А Жук – настоящий мертвец.