Рыжая, кажется, нарочно сманила поближе всех моделек, что сидели у Итана на цепи. Они окружали их столик и преданно выглядывали из клубной темноты.
Взгляд приближающейся Евы метался с одной девушки на другую, отчего-то вычленяя всякие мелкие, ничего не значащие детали. То бретельку платья, ушитого пайетками, то округлое плечико, которое девушка нарочито выставляла вперед, принимая вычурную и соблазнительную позу, словно в темноте прятался фотограф и запечатлевал ее красоту на снимках.
Они ничего не подозревали.
Они просто делали свою работу. Украшали собой праздник жизни жестоких толстосумов.
На которую из них рыжая собралась выплеснуть жидкий огонь?
Ева крепче сжала зубы, чтоб не разрыдаться в голос, и на миг закрыла глаза, продолжая неспешно и плавно идти вперед.
«Черта с два! Вылью себе на ноги!»
Предвидение предстоящей боли и ужаса обожгло нервы, но видение голой Юлы, которую насилуют и хлещут кнутом, ранило больше. К боли примешивался стыд и ужас, что это унижение никогда не кончится, и Ева твердо выбрала.
«К тому же, я стану уродливой, — думала она, вся трясясь. Ее ноги проделывали последние шаги, и коленки тряслись. — И никто меня не захочет. Никому из них я принадлежать не буду!»
В эти мысли ворвалась тревога, острая и сильная, сметающая все на своем пути. Взгляд Итана, его горящие черные глаза… Ева, шагая вперед, видела только эти глаза. Смотрела только в них, упрямо и непреклонно. Мысленно говорила им о своей готовности тотчас, прямо под этим внимательным немигающим взглядом, вспыхнуть, как живой факел. И не сворачивала с намеченного пути.
До столика осталось три шага… два… Блестящий поднос на пальцах Евы вдруг задребезжал сам собой, словно при землетрясении, и она, сама не понимая, как, вывернула кисть так, чтоб падающий бокал окатил ее горящей жидкостью.
Но хрустальный кубок словно жил своей жизнью. Против всех законов физики он покатился вверх по подносу и на глазах изумленной Евы спрыгнул с края на пол.
Прямо посреди рассевшихся моделей.
И те не успели бы ни встать, не отползти. Да и цепочки слишком короткие… отпустит ли их Итан, сообразит ли, что произошло? Да и захочет ли, может, шутки рыжей его тоже развлекают?
«Простите меня, девочки…»
Ева закрыла глаза, ожидая хрустального звона и криков ужаса, когда синее жидкое пламя лизнет пол и разбежится, жадно и зло ухватывая своих жертв.