— Ты что, — рычала рыжая, скаля острые, как кинжалы, клыки, брызжа слюной, как бешеная собака. — Ты что, пожалел эту… для меня пожалел?!
Она вопила, рычала, извивалась и корчилась, словно Итан не руками ее держал, а накинул на шею удавку из колючей проволоки. Весь вид рыжей говорил о том, что ей невыносимо больно терпеть наказание от Итана, и Ева испытала подобие удовлетворения от того, что та, что хотела так запросто оборвать несколько жизней себе на потеху, так жестоко наказана.
«Умница, мальчик, — подумала Ева с нехорошим удовлетворением, невольно наблюдая экзекуцию. — А теперь возьми со стола перечницу с чили и отымей эту суку в задницу, чтоб ее припекало по поводу!»
Итан молчал, все так обворожительно улыбался, глядя в лицо рыжей, стиснутое его безжалостной рукой.
— Да, — отчетливо произнес он, не без удовольствия глядя в ее взбешенные глаза. — Пожалел. Тут все мое; я решаю, что и с кем можно делать, а не ты. Так что не смей больше делать что-то без моего одобрения. Поняла?
Рыжая взвыла так, что заглушила музыку.
— Это всего лишь игрушки! — взвыла рыжая яростно, извиваясь. — Эти тупые, пустоголовые люди!..
«Сама тупая овца, — мысленно огрызнулась Ева. — Злобная тупая пизда. Ничего другого, кроме убийств, придумать не можешь? Наркоманка обдолбанная!»
— Это мои игрушки, Лили, — медленно произнес Итан, всматриваясь в плюющееся яростью лицо рыжей, — и я больше не разрешаю тебе их ломать. Ни одну из них без спроса. Поняла? Если ты ослушаешься меня, я раздеру тебя безо всякого сожаления, и утоплю в церковной купели. Поняла?
Рыжая корчилась под его рукой, и остолбеневшая Ева почему-то подумала, что у безжалостного Итана, наверное, отросли когти и прокололи нежное лицо зарвавшейся рыжей до самых костей, заставив красотку корчиться и выть от боли.
«О, прости, Итан, — мысленно произнесла Ева, вся дрожа. — В вашей паре яйца явно у тебя. Я и не подумала, что ты разрешаешь, а у этой дуры просто мозгов не хватает сообразить, кто из вас главный! Два-один в твою пользу!
— Спасибо, Ева, — вдруг небрежно ответил Итан, отшвырнув Лили на место одним легким движением руки. — Не забывай, Лили: ты пользуешься тем, что я разрешаю тебе брать. Без меня ты ничто и не над чем власти не имеешь. Поняла?
Он склонился над ней и снова встряхнул ее за грудки так яростно, что у рыжей зубы чакнули, словно от сильного озноба.