— Чаю хотите?
Мужчина быстро моргнул и покачал головой:
— Нет, — и поспешно добавил: — Спасибо. Может, в другой раз.
Девушка кивнула, но глаз на него не подняла.
— Спасибо, что помогли найти дорогу до деревни.
Она пыталась делать вид, что всё в порядке, но он понимал, что ей было неловко и за свое положение, и за то, что ему пришлось увидеть.
— Не за что. Но больше далеко в лес не заходи! Я не всегда смогу быть рядом, чтобы помочь.
— Хорошо, я поняла.
Странно, но этот двухметровый волосатый мужчина с таким низким голосом, что волосы на затылке вставали дыбом, вдруг смутился, потому что не знал, что еще мог сказать.
Он странно себя чувствовал.
А потому коротко попрощался и вышел из дома с тяжелым сердцем.
Гром шел стремительно и размашисто, улавливая вокруг все запахи и возможные эмоции, потому что понимал, что если кто из местных увидит, как из дома молодой девушки выходит голый мужик, то ничем хорошим для нее это не обернется.
Ей и без того проблем хватало выше крыши.
Но когда он дошел до кромки леса, то остановился и замер, скрытый от всех листвой и полумраком пышных кустов.
Заставлял себя уйти, но никак не уходил.
Прислушивался к девушке, к тому, как она дышит, как двигается.
Ее дом было отчетливо видно из леса, но ему не нужно было видеть его, чтобы понимать, что происходит внутри.
Чтобы услышать, как она тяжело и устало выдохнула, а потом принялась щипать и массировать свои ноги, ожидая, когда же к ним вернется чувствительность.
Значит, не в первый раз такое с ней случалось, и что с этим делать, она определенно знала, но у нее на душе всё равно была такая тоска и горе, что просто зубы сводило.
Кто она такая и как здесь оказалась-то?
С первого взгляда ведь было видно, что она не местная, не деревенская: слишком уж нежная и вся какая-то воздушная.
Разве она протянет долго при такой жизни?
2. Глава 2
Гром еще долго не уходил.
Так и сидел в кустах голый, прислушиваясь к тому, что происходит в доме у этой странной девушки.
Ему и так было ясно, что она живет одна, но почему-то он решил в этом убедиться, чтобы на душе стало еще мрачнее и тяжелее.
— Ну, тебе-то что?! — ворчал он сам на себя, когда собирал уже высохшие волосы большими ловкими руками в привычную шишку на затылке, густоте которой позавидовала бы любая девушка. — Сколько здесь можно торчать? Будто своих проблем мало!