И проблем было выше крыши, а уйти он так и не смог.
Прошло не меньше часа, прежде чем девушка смогла встать полноценно на нетвердые ноги.
Всё это время она терла их, щипала и тихо ругалась сама на себя. Только это совсем не помогало.
Пару раз он едва не кидался обратно в дом, когда она приподнимала себя на слабых руках и пыталась передвинуть тело в более удобное положение, но из-за этих манипуляций упала со скамейки на пол, посадив ко всему прочему еще и синяков на своем маленьком заду, — но каждый раз останавливал себя насильно. Одергивал и садился снова на свое место.
Останавливал и убеждал, что ему нет дела до людей и того, что происходит в ближайших деревнях.
Люди — это зло. Пусть даже такое с виду симпатичное и безобидное.
Вот только в этот раз никакие убеждения не срабатывали.
Что за несчастье такое было с ней?
А родители где были и почему позволили своему не совсем здоровому ребенку оказаться в такой ситуации?
Уже и вечер наступил, и в редких домах в деревне зажегся свет, а Гром всё не уходил.
Только мрачнел с каждым проведенным здесь часом всё сильнее и сильнее.
У нее даже свечей не было, чтобы в доме было хоть немного светлее.
Зачем она сюда приехала, если у нее не было элементарного понятия о том, как выживать в такой глуши и без того, что люди гордо и заносчиво называли «цивилизацией»?
Ужасную лачугу освещал только тот свет, что шел от огня в печи, который девушка поддерживала постоянно.
В ее душе была просто черная дыра.
Не почувствовать это было нереально даже с такого расстояния.
Гром и сам знал эту боль.
Он жил с ней много лет, а легче никак не становилось.
Девушка же была только в самом начале этого ада, до конца, наверное, не понимая, что время ничего не сотрет и не притупит — больно будет так же каждый день.
Когда умирает тот, кого ты любишь, жизнь не может вернуться в прежнее русло. Она меркнет. Теряет краски и становится серой и безрадостной.
Цветы уже никогда не будут пахнуть так же вкусно, а варенье никогда не будет таким же сладким. Радуга перестанет быть чудом, и только рыдающий дождь будет отзываться в душе болью.
Мужчина чуть прищурился, тщательно осмотрев все близлежащие дома, чтобы понять, есть ли здесь люди, которые смогут помочь ей в случае чего, но в и этот раз не получилось вздохнуть с облегчением, чтобы наконец уйти.