– «но за всё будет взята
плата, так как у всего есть цена». Её берёт себе мир –
он развивается, поощряя развитие
воображения сущностей и стимулируя создание всего всеми. Боль – это
защитный механизм – миру не нужны
жертвы, ему интересно новое, неизведанное.
Я выразила
благодарность за разъяснения и подумала про местный свет –
из чего он состоит? Пришло понимание, что
я – маленькая дурочка, потому то задаю подобные вопросы. Я не
обиделась, а представила солнечный свет – что это энергия и частица одновременно, и его,
наравне с растворенными в почве минералами, используют простейшие
сущности для роста и развития. – «Нет, тут свет – это
просто, когда светло – энергии в
нём очень мало. Минералы и микроэлементы в почве есть». Объяснение
меня полностью устроило, я выразила очередную благодарность
миру.
Ещё мне
показалось очень важным узнать какую плату забирает мир за создание
чего-то силой воображения. Осознание ответа сильно озадачило меня, хотя и было очевидным, если
подумать в правильном направлении. То, что я называю «мир» — это
сознание, возникшее в океане энергии, оно невообразимо огромное и
ужасно инертное, потому океан отдаёт частички себя сущностям, но
забирает у них, в процессе создания воображённого, часть уже их
энергии, обогащённой эмоциями и чувствами творящего. Также ему
интересно всё новое, доселе неизвестное – потому за создание законченного, готового к
использованию, чего-то нового, океан с довеском возвращает
потраченную энергию, при этом, наполняя её эмоциями
радости.
Сколько
продолжалось наше общение я, из этого состояния, сказать не могла,
но появилось чёткое понимание, что надо завязывать, я ещё не
готова, а миру не хочется меня терять – я интересная и полезная. Вдруг, моментально и сразу,
разболелась голова и я, как наяву, увидела, что ещё чуть и она
просто лопнет, разлетится на множество глупеньких частей. Охнув и
завалившись на спину, я вывалилась из медитации –
подбородок и грудь были густо измазаны
кровью, обильно вытекающей у меня из носа. Парамон и Этилия
довольно быстро, но всё ещё малость коряво, бежали ко мне от зоны
полосы препятствий, а Клавдия уже стояла надо мной с мокрым
кухонным полотенцем:
– Что в этот раз сподвигло тебя на
самоубийство, – зло бросила она мне, – может нам перестать
оставлять тебя без присмотра пока не повзрослеешь?