— Или ты действительно считаешь, что после всего перечисленного
Василием этих уродов можно простить? Предоставить им возможность
сидеть, не рискуя даже шкурой на войне, у нас в плену, жрать нашу
еду и ждать выкупа? — добил Кристину я, сказав то, что не решился
Темный. Всё же говорил он с Магом Заклятий, пусть и не боевой
направленности, так что за словами следил. — А офицерам мы,
наверное, должны предоставить положенные их статусу комфортабельные
условия — теплый кров, изысканную пищу и вино, лишь ограничив их
свободу передвижений и вводя в кровь антимагическое зелье?
Серьезно?
— За дуру-то меня держать не нужно, — уже без прежней
уверенности ответила волшебница. — Ни о каком прощении и прочем
речи не идет — но ведь, как минимум, нельзя забывать о возможности
обменять их на наших пленных! Не говоря уж о риске того, что после
подобного шведы сделают точно тоже самое уже со своими пленниками!
Ты готов, Аристарх Николаевич, к тому, что станешь повинен в гибели
наших сограждан, которых могут казнить просто в отместку за твой
поступок?
— Сильно сомневаюсь, что после полученной взбучки швед ещё не
начал процедуру жертвоприношения, — ответил я. — Судя по характеру
его силы и с учетом его личности — он без колебаний пустит под нож,
если уже этого не делает прямо сейчас, всех, кого может. Его магия
стоит на силах Небытия, его сильнейшее оружие — Духи, его же
собственных предков, судя по всему. Дабы ускорить процедуру
собственного исцеления, он и своих подданных не побрезгует пустить
в расход. Уж поверьте, я знаю, о чем говорю.
Слуга Этель Нуринга, грязная шавка Темной Звезды, даже
колебаться не будет — для него тут просто нет никакой дилеммы.
Впрочем, как и для меня — мы порождения одной эпохи. Эпохи крайне
жестокой и кровавой, в которой противоборствующие стороны в самом
прямом смысле готовы были на все ради победы — что они, что мы.
— Ты говоришь так, будто вы с принцем Рагнаром знакомы лично, —
заметил молчавший до того Гриша. — Насколько я понимаю, это
попросту невозможно. Или?..
Подумав, я всё же решил ответить. Чего уж тут шило в мешке
пытаться утаить — о том, что я реинкарнатор, известно каждой
собаке. Равно как и о том, что принц шведов имеет туже природу, что
и я — иначе объяснить ту минуту безумия, что видели за сотни
километров от эпицентра нашей схватки, просто невозможно.